Продолжение рассказа Сережи Алексеева про его поездку в Швейцарию.
Еще это место известно «Драконьей норой». Это извилистый ход, прорубленный в скале. Внутри грязновато, зато временами можно глянуть в окошечки в скальной стене. Дракона в тот момент не случилось, зато углядели беленькие цветочки, произрастающие на камнях.
Мы их кинулись фотографировать, распевая немузыкальными голосами: «Эдельвайс, эдельвайс!» На поверку оказалось, что «Звуки музыки» тут ни при чем, цветики вовсе даже другого вида. Но Наталья все же купила крохотное украшеньице в виде дракона, замотивировав это так: «Тебе необходимо, ты же пишешь про драконов.» По идее, это брошь, но сверхмалая, однако носить ее на груди я бы не стал, даже будь она полноразмерной.
Отметилось еще вот что. В фойе имелась памятная табличка с именами тех, кто погиб во время строительства. Ни одного немецкого или французского имени — только итальянцы. Однако, показатель
Очень важной достопримечательностью я бы посчитал «Умирающего льва» — это даже не статуя, а целый комплекс, поставленный в память швейцарских гвардейцев. Они единственные стали защищать короля Людовика XIV от толпы — и все погибли. Наши были впечатлены, и лишь я усмотрел на памятнике надпись — его делал великий Торвальдсен.
И задолго до нас этот монумент оценили иные, куда умнее нас — Марк Твен, например. Вот его слова: «Это самый трагический и трогательный камень в мире».
Там же, в Люцерне, мы поняли, что основное его население — китайские туристы. К ним превосходно подходит определение из О. Генри: «Правда, они невежественны, но очень грубы, и хотя в их манерах не заметно ни малейшего лоска, в глубине души они наглы и дерзки».
В очередях они проталкиваются вперед с непринужденностью атомного ледокола, отдавая предпочтение фланговому натиску. А если речь идет о фотографировании, то эти ребята с вызывающей уважение тщательностью становятся между объективом вашего сотового телефона и объектом — как раз в тот момент, когда вы хорошо подобрали ракурс.
Конечно, мы многое упустили — дом-музей Рихарда Вагнера, к примеру.
Впереди был город Интерлакен, названный так по причине расположения между двумя большими озерами. Но интересен он не только этим. Совсем недалеко находится гора Юнгфрау — самая высокая в Швейцарии. Примерно сто пятьдесят лет тому назад ее величество изволили покорить эту вершину верхом на ослике.
У нашей группы осликов не было (пожалуй, ослы нашлись бы), но мы решились повторить подвиг. Ради этой цели я совершил чрезвычайно выгодное капиталовложение — таких за всю мою жизнь было достаточно мало, чтобы забыть. Вложивши 70 долларов кровными, я приобрел особенные кроссовки. Их подошвы были главным критерием.
Я рассчитывал, что они не будут скользить на снегу — и угадал. Ни у кого из окружающих не было ботинок с триконями (специальные ледовые шипы на рантах), все до единого цеплялись за перила и леера — и лишь я, весь из себя красивый, расхаживал по снегу вразвалочку – руки в карманах. Кстати, пришлось достать припасенные загодя перчатки и шерстяные шапочки — температура была около -2℃.
Правда, погода была не из особо чтобы. Накануне вообще туман все скрыл, но дама-приемщица в гостинице дала добрый совет: ехать на Юнгфрау как можно раньше. Дескать, до середины дня видимость будет еще ничего себе, а вот после 11 обещают сгущение облаков. И она оказалась права.
Ехали мы сначала на фуникулере, а потом вот на этакой канатной дороге. Но, к сожалению, снималось большей частью не на мой сотовый. А фотки перекачать с сотового на комп – это надобно семь собак съесть, кошкой закусить. А я кошков жалею.
Надобно заметить, что снимки со снегом мы поместили на вацап, чем вызвали чернейшую зависть наших равнинных товарищей. И зря оне завидовали: на швейцарской равнине температура воздуха тоже была за 30.
Также Интерлакен знаменит паломничеством индийцев. Их кинематографисты страшно любят тут снимать: горы почти те же, а удобств, больше, чем в Гималаях. Даже есть памятник знаменитому режиссеру Чопре. Вот он.
Обратно с Юнгфрау мы ехали через милый маленький городок Лаутербрюннен. Сей населенный пункт обрел известность, во-первых, меньшим количеством туристов на единицу площади. Как мне показалось, эта слава совершенно ни на чем не основана.
Во-вторых, там имеется долина водопадов. Она представляет собой с одной стороны скальный обрыв препорядочной высоты, и этих водопадов там 74 штуки. Разнообразие мощностей, высот и промежуточных ступеней заставили бы прослезиться любого энергетика. Лично я так и поступил.
Главным (и единственным в Европе) является водопад Трюммельбах, отличающийся тем, что он низвергается не со скалы, а внутри скалы. Мы прошлись по руслу, но снимать внутри было практически невозможно: очень уж много водяной пыли. Но падает вода громко, тут не отрицаю.
Оттуда мы переехали в Монтрё. Это уже французский кантон, что мы почувствовали почти сразу. Все надписи и меню в ресторациях — только по-французски, а не то, как у диких германцев: на немецком, французском, английском, итальянском, а также на языке романш. Последний сильно смахивает на исковерканный итальянский. Потомки римлян, знаете ли.
Также этот город знаменит новейшей историей. В частности, именно вблизи него находится шильонский (на французском правильно: шийонский) замок. Архитектурная его ценность более чем сомнительна.
Историческая — и того менее, поскольку за долгие столетия вся начинка растаскана. Зато огромна литературная. Именно тут мотал срок на нарах (шесть лет) герой поэмы Байрона «Шильонский узник». Впрочем, нары не сохранились. Вот решетка — та имеется.
Зато Монтрё по праву может чваниться домом-музеем Чарли Чаплина. Мы подумали, что в свое время, когда Чаплину закрыли пребывание в Штатах, он выбрал именно Монтрё, поскольку в то время это был сравнительно тихий курортный курортный городок; там жили вполне себе литераторы (Набоков, Гоголь, Достоевский). Мало того: они там же и творили.
Если правду сказать, расположена эта достопримечательность даже не в самом городе, а в деревеньке Веве рядом, расстояние от города от силы километров 10. В музее полно скульптур, изображающих великого актера и режиссера; на приведенных фотах лишь малая часть. Мы, понятно, приобщились. Само собой, тут крутят подборки из его фильмов.
Почему-то порядочная доля экспозиции посвящена Луи де Фюнесу, каковой также оскульптурен. Владельцы музея полагают, что тот был достаточно великим комиком, чтобы стать рядом с Великим Чарли. Во избежание недомолвок и кривотолков: сам я себя комиком не считаю.
Особой достопримечательностью Монтрё является то, что там называют «Променад», он же набережная. Вообще-то возле него понаставлены статуи разных-всяких великих. Но, к сожалению, городу предстоял рок-фестиваль, почти все статуи спрятали под пластиковые чехлы.
Нам удалось запечатлеть лишь нетленный образ Феди Ртутного. Сам процесс съемки вызвал громовой хохот гуляющих прохожих. Осмелюсь предположить, они были в восторге от моей жены — тем более, что в это время она пела. Но звуки на фотке я передать не в силах.
На очереди был город Берн.
Мы изначально предполагали, что столица не может быть такой же интересной, как провинциальные Цюрих или, скажем, Монтрё. Но мы недооценили живость ума швейцарцев. Ну и что, что столица? Берн в этом не виноват. Зато у него красивые башенные часы с движущимися фигурками — от себя добавлю, полный аналог часов на Староместской площади в Праге. И, натурально, туристский ажиотаж каждый час.
Но также Берн славен проживавшим там Альбертом Эйнштейном. Великий человек в этом городе учился, трудился и даже создал специальную теорию относительности. На учебу и трудовые подвиги и я был бы способен. Вот насчет теоретических изысков — тут не уверен.
Дом-музей имеется, как легко понять. Жилищные условия у великого физика были горно-швейцарские, то есть лестницы круты и не всякому доступны, а лифта как не было, так и нет.
В парке предусмотрели скульптурное изображение. На снимке Альбертик — тот, который слева. У него читается мысль во взоре.
Изначально Берн назван так в честь медведя. Конечно, по популярности этому славному зверю далеко до коровы, но и швейцарцы не чужды благодарности. Мы также разделили добрые чувства местных жителей. Вот в такой форме.
Но во всей Швейцарии мы нашли нечто общее. Первое: торговля фирменными складными ножами «Викторинокс». Продают их повсюду. Один из наших даже купил такой для сына. Надо быть справедливым: ассортимент гигантский, при желании можно выбрать нечто подходящее из пятидесяти моделей.
Назвать изделия перочинными значило бы сильно недооценить местную промышленность. Да, младшие модели вполне годятся для карманно-точительных целей, но старшими можно резать медведя, а не только карандашики.
Второе, что удивило лично меня: наручные часы. И дело было не только в том, что ими тоже торговали всюду и везде. Убогая эрудиция подсказывала от силы с десяток прославленных марок: «Омега», «Ролекс», «Картье», «Суотч»… Как бы не так!
Куда как не сразу я сообразил: все разнообразие торговых марок таит в себе одни и те же механизмы (швейцарские, понятно), отличие заключается лишь в корпусах и циферблатах. Кстати, и цены на эти не сверхизвестные модели отнюдь не запредельные. Хотя сама по себе Швейцария страна дорогая, но купить часы себе по вкусу может любой, а не только состоятельный турист.
Прославленный швейцарский шоколад стоит добрых слов. И не только вкусом он хорош. Швейцарцы ничтоже сумняшеся выдают маленькие шоколадки в качестве чуть ли не сдачи. Эти знаки национальной гордости мы посчитали за достойные внимания — и съедали их неукоснительно.
Особо упомяну гигантизм порций в местных едальных заведениях. Размеры — прямо немецкие. Мы довольно быстро пришли к выводу: одного второго блюда вполне достаточно на супружескую пару.
Американские отзывы хвалили местное вино. Его делают во французских кантонах. Оно и вправду недурное, но недостойно восхищенного визга. Зато путеводители почему-то обошли молчанием швейцарское пиво, хотя оно, как мне показалось, ничем не уступит чешскому, пусть даже известно намного меньше.
Поезжайте в Швейцарию, друзья! Не пожалеете, если не разоритесь.
- Как мы ездили в Швейцарию — часть 1
- Как я лечил катаракту
- Как мы ездили в Коста-Рику
- Поездка в Белгород 03.01.22 – 05.01.22
- Экскурсионная поездка по Воронежской земле
| 