"Волна взрывная мечется, Огонь палит сердца. Война для человечества - Гарантия конца."
Современная война характерна резкой сменой боевой обстановки. Высокая подвижность механизированных войск обеспечивает быструю переброску резервов к полю боя. Применение тактического ядерного оружия относительно малой мощности делает бесполезной сплошную линию фронта с цепями окопов, оплетенных колючей проволокой. И бой, развернувшийся на краю пустыни, был по-своему очень характерным для этой качественно новой войны.
Танковый полк почти без потерь разгромил авангардный батальон американского десанта, но навстречу уже двигались главные силы врага. Начался встречный бой, где обе противоборствующие стороны искали победу в наступлении. И в этом бою на стороне врага было преимущество в технике. Хотя наши танки Т-55 были значительно лучше, чем американские легкие десантные танки "Шеридан", наличие у врага трех ракетных установок "Ланс" давало ему неоценимое преимущество. Американцы сразу применили ядерное оружие, двумя мощными взрывами разорвав атакующие порядки полка на три части и уничтожив левый фланг и часть центра и правого фланга. Они и еще один ядерный удар по тылам полностью вывели из строя приданную танковому полку пехоту. Уцелевшие танки дрались в одиночестве. Управление боем было временно нарушено. Войска сблизились до предела, когда применение атомного оружия стало невозможным, и ядерное пламя начала боя сменилось артиллерийским и пулеметным огнем.
Смерть на расстоянии плохо заметна и не так страшна, как вблизи, когда приходится убивать в упор и видеть агонию жертвы. Но когда АБ оглянулся и увидел последствия атомных взрывов, он представил себе, что творится в опрокинутых горящих машинах, то ему стало дурно так же как и в момент, когда он убивал капрала. Огромным напряжением воли он проглотил комок в горле и сосредоточился. Танк 666 находился на правом фланге атаки. Он оказался прикрытым вагонами от огня и взрывной волны близких ядерных взрывов и, благодаря сработавшей системе противоатомной защиты, почти не пострадал. Но внутри, в герметически закрывшемся взрывами пиропатронов помещении, людям пришлось очень тяжело. Волной жара от стенок опалило лица ребят. Взрывная волна, покачнувшая сорокатонную машину, нанесла большое количество ушибов и ссадин, но боевой дух экипажа поколебать не сумела. Ребята быстро разблокировали системы и танк рванулся в бой. Они сильно отстали от своей роты и это спасло их. Танк промчался мимо горевшей машины командира взвода и вышел на первую линию атаки. Гарик уверенной рукой наводил орудие в цель.
- Вижу американские танки. - Кумулятивным, тысяча двести, по танкам с короткой, огонь! Танк вздрогнул. - Ой, мамочки, она горячая! - взвизгнула Тетеря, на которую упала гильза. Лена отчаянно пыталась спрятаться от падающих рядом гильз, на укрыться было негде и нечем. - Терпи, Олененок,- в промежутке между выстрелами прокричал АБ сверху. Витя полез за очередным снарядом и, не удержавшись, упал на Олю.
- Извини, Оленька. Она не отвечала. Испуганная Ольга сжалась в комок и вцепилась в днище. Обстановка смертельной опасности сжимала страхом ее нежное сердце. Боязнь замкнутого пространства в незнакомом сотрясаемом выстрелами помещении охватила ее. Боль от непрерывных ударов о металл не давала потерять сознание. Крик ужаса никак не мог вырваться из ее горла. Кровь из ссадин тонкими струйками текла по ее грязному лицу и плечам. Рекса отчаянно прижималась к Вибриону, но он этого не замечал. Он был слит в одно целое с танком. Он вел машину в бой. Танк рвался вперед, останавливался на мгновенье, поворачивался и снова рвался вперед. АБ судорожно крутил во все стороны башенку командира. Он обнаруживал опасные цели, наводил туда башню, Гарик стрелял, и снова Саша был в поиске целей, решений, пути к победе.
Враг был силен, а наши силы таяли с каждой минутой, с каждым подбитым танком. Наши танки легко подбивали увязавшие по днище в песке американские, но численное преимущество и самонаводящиеся противотанковые ракеты врага давали о себе знать. Накал борьбы нарастал с каждой минутой и нервы бойцов были напряжены до предела. Среди всех членов студенческого экипажа единственной безучастной к происходящему оставалась Мила. Она все еще была без сознания. Ее нагое тело бессильно качалось из стороны в сторону и только кровь медленными каплями окрашивала лежащий под нею рюкзак. Ее, единственную, совершенно не волновало, что делается там, за стальными стенами этой самоходной могилы, где еще жили и боролись заживо погребенные восемь человек.
А танк уже прорвал фронт американцев и расстреливал идущие за танками бронемашины с пехотой. И враг обрушил на него свой сосредоточенный огонь. Фонтаны песка отрезали танк от мира. Взрыв фугасного снаряда разорвал гусеницу. Потерявший управление танк закрутился на месте, разматывая блестящую ленту металла, а затем начал медленно сползать в большую яму около высокого бархана, в который наполовину зарылся сгоревший вражеский танк. В этот момент в башню попал ПТУРС. Сильный взрыв подтолкнул раненую машину и она скатилась в яму, уткнувшись дулом в песок. Только счастливый случай спас экипаж от неминуемой смерти. Снаряд попал в брезент, прикрепленный к башне снаружи. Кумулятивная струя отразилась от брони, разорвала и подожгла брезент. Этот дым показал врагу, что с танком все кончено, и враг перестал по нему стрелять.
- Вибрион, что с двигателем? Почему молчит? - Слетела гусеница. - Экипаж, Рекс, Тетерь - наружу быстрее. Они выскочили через люки в пламя. АБ схватил огнетушитель и направил струю на огонь. Тонкая струйка углекислого газа с шипением вырвалась из баллона и затихла, не дотянувшись до пламени. - Обычная история - не работает.
Огонь тушили одеждой и песком. Когда пламя исчезло и остался только столб смрадного дыма, экипаж бросился ремонтировать танк. Четверо тянули тяжелую ленту в яму, а Гарик и АБ лопатами подкапывали танк. Через двадцать минут отчаянного труда удалось подтащить гусеницу и подложить ее под катки. Вибрион наращивал недостающие траки, Гарик откручивал механизм натяжения гусеницы, а АБ с Рексой и Тетерей уже прикрепляли бревно для самовытаскивания, когда работа была прервана появлением вражеской бронемашины. АБ выпрямился, чтобы стереть пот с лица и заметил эту приближающуюся смерть.
- Все в танк! По одному через люк Вибриона. За закрытыми люками воцарилось молчание. Пронесет или нет. Нет - это конец. Силы советских войск были на исходе. Последние машины, сгруппировавшись вокруг танка командира полка, отстреливаясь и неся потери, отходили на север. Враг наступал. Подполковник сидел в танке и мысленно прощался с родными. Он не выполнил боевой приказ. Не уничтожил врага. И пощады ему не будет. Поэтому отступать было некуда. Позади стоял призрак военного трибунала. Оставался последний роковой выход - выполнить приказ ценой собственной жизни. Подполковник решился. Советские танки остановились. Враг окружал их и медленно приближался. Тогда подполковник вызвал огонь на себя. Где-то в тайге одна из немногих уцелевших ракетных установок выпустила свою единственную ракету и тем обнаружила себя. Вражеский спутник с боеголовкой сошел с орбиты и уничтожил большой участок тайги вместе с установкой. Но ракета уже падала точно в скопление войск на краю пустыни. Мощный атомный взрыв подвел итог и боевому пути подполковника, героя Отечественной войны, и существованию американского десанта. Только в полузасыпанной песком яме внутри неподвижного танка еще сохранялась жизнь. А неподалеку горел опрокинувшийся бронетранспортер, так и не дошедший до убежища последнего танка.
ЧАСТЬ 3.
Глава 7. Выжить любой ценой.
Бой кончился, но праздновать победу было некому. В пустыне вокруг светящегося от радиоактивности лавового кратера горели разбросанные по барханам боевые машины. Оплавившаяся броня висела быстроржавеющими сосульками. То и дело грохотали взрывы и поднимались столбы черного пламени. Это взрывался боезапас в танках. В советских танках большая часть снарядов хранится в баках-стеллажах под броней. Поэтому такие взрывы выбрасывали в воздух сотни литров горючего. Вверх взлетали многотонные башни. Они снова падали на песок, но пепел людей, пехотинцев и танкистов, подхваченный воронками смерчей, уносился вдаль.
Здесь кончил свое существование коллектив студентов. Погибли в поезде и в бою почти все. Только восемь человек осталось в последнем убежище. Система противоатомной защиты блокировала все выходы из танка. Экипажу оставалось только сидеть и ждать. Но ждать можно было только смерти. Когда прошло первое по
- Заблокирована. Вибрион, проверь свой люк. - У меня открывается. Пиропатрон сработал еще при первом взрыве. - А. Так поэтому не закрыт вентилятор. Саня, выруби напряжение. Сейчас некогда искать кнопку выключения, а нам насосет активной пыли. - Сейчас.
Свет погас. Тусклое аварийное освещение казалось почти полной тьмой. Вибрион открыл свой люк. - Командир, в воздухе смерчи пыли и пепла. Работать можно только в противогазах. - Витя, найди противогазы. Свой люк не открывай. Работать будем по двое. Выход через люк Вибриона. Обложите там все тряпками, чтобы не занести пыль в машину. Первыми пойдут Гарик с Саней. Через полчаса, когда уровень радиации несколько спал, два человека вылезли под дуновение горячего смертельного ветерка и, обливаясь потом, стали натягивать гусеницу. Вокруг клубились облака дыма и пыли, а над головами уже образовывалась туча, готовая с минуты на минуту пролиться дождем и пеплом. В небе бесшумно парила смерть. Ребята съели из аптечки все таблетки против радиации, но эта защита была временной и очень слабой. Надо было успеть уйти с этого кладбища. И они успели. Вибрион завел мотор и танк тяжело пополз назад из ямы, к жизни. АБ отцепил бревно и залез в башню. Вибрион взглянул на приборы и закричал.
- Саня, у нас мало топлива. - Веди к нашему танку. Вон справа метров триста. Танк подошел к неподвижной машине. Она была совершенно неповрежденной внешне. Только обгорелое пятно на башне с маленькой дырой в центре, отмечавшее попадание кумулятивного снаряда, давало представление, что стало с экипажем. - Всем сидеть на местах,- АБ с Вибрионом одели противогазы и выпрыгнули наружу. АБ открывал крышки баков, а Саша в это время приспособил ручной насос и начал перекачивать топливо из бочки. АБ подошел к нему. Саша невнятно прокричал сквозь противогаз.
- В баки влезет горючее только из одной бочки. Давай вторую поставим на броню над двигателем. Зови всех. АБ согласно кивнул, посмотрел на небо и залез на свой танк. - Все выходите на помощь,- крикнул он в люк. Еще пятеро вылезли наружу. АБ сбросил разорвавшийся противогаз и показал на бочку. - Ее надо поставить на наш танк.
Все бросились за работу. Они скинули бочку на песок, подкатили к борту танка и попытались поднять, но безуспешно. Гарик осмотрелся. - Обхватим тросом. пусть двое сверху тянут. Общими усилиями они поставили бочку и прикрепили ее к башне. Гарик сорвал уцелевший кусок брезента, вытряхнул его и бросил в машину. Вибрион снова начал качать топливо в баки. Конечно было большой ошибкой, что советские танки вступили в бой, снаряженные по-походному. Из-за этих бочек многие поплатились жизнью. Но сейчас мертвый танк давал жизнь. Они не успели закончить заправку. Сверху закапал тяжелый грязный дождь.
- Все в танк,- закричал Вибрион. - Не пойдем. - Я приказываю. Вы мне не нужны. Он остался один. Еще десять минут под ливнем он качал топливо. Наконец он сбросил свою одежду и спрыгнул в танк. Тряпье, которым он вытерся, было немедленно выброшено наружу. Он перетряхнул свой рюкзак и нашел там кеды и плавки. Больше одежды ни у кого не было. Ребята, тоже попавшие под дождь, уже сидели полуголые. Саша завел двигатель, посмотрел на приборы и удовлетворенно сообщил АБ. - Баки полные. Можно ехать. - Вперед. Курс против ветра.
Танк спешил из зоны смерти. АБ снова сидел и крутил рацию. Вдруг его дернул за руку Шевкуля. Саша снял шлем и перегнулся через пушку. Витя молча показал рукой на крышу башни. Из коробки вентилятора-нагнетателя вытекали грязные капли и падали на Милу. Саша включился во внутреннюю связь. - Стой.
Танк остановился. - Надо чем-то закрывать. Он осмотрелся. Его взгляд упал на Тетерю. - Лена, снимай майку. - Зачем?,- безразличным тоном откликнулась Тетеря. - Надо. Он откинул сиденье и Тетеря медленно встала. Быстрым движением он снял с нее майку. Обнаженная до пояса Тетеря, отрешенная от мира, спокойно села на пол. Саша засунул майку в коробку и сел на свое место. - Витя, следи, чтобы не текло. Поехали.
Танк снова двинулся вперед. Темнело. Дождь кончился. Впереди слабо зеленела ожившая от влаги трава. Вибрион остановился и перевел дух. Они были спасены. Пока спасены. Самое трудное было еще впереди. После пережитого наступила реакция. Люди засыпали на своих неудобных местах. Сил уже не было ни двигаться, ни говорить, ни думать. Где-то еще грохотали взрывы, шли радиоактивные дожди, а в этом оазисе жизни был только сон. Страшный беспокойный сон со стонами, криками, всхлипываниями. Сон первого избавления, военного счастья.
Уже на следующий день, когда черное солнце раскалило броню, они начали просыпаться. Прибор ПАЗ регистрировал радиацию и выходить из танка было нельзя. Поэтому простейший утренний обряд превратился в тяжкое нравственное испытание, но какой-то внутренний барьер стыдливости был уже преодолен. И с этого дня в маленьком коллективе стали вырабатываться новые нормы поведения, резко отличные от норм довоенной жизни. Нормы, немного похожие на первобытные своей простотой и безискуственностью.
После небольшого завтрака АБ собрал военный совет. Правда сказать, что собрал, это не совсем точно. Все остались на своих местах. Он взял блокнот, раскрыл его и обратился к друзьям.
- Ребята, нам надо решить, что делать дальше. Обстановка на сегодняшний день такова: В нашем районе не осталось ничего живого. Связаться по рации мне ни с кем не удалось. Значит на двести километров вокруг все мертво. Общемировая обстановка не лучше. Я за это время поймал несколько радиопередач. В первые часы еще работало много радиостанций. Москва передавала речь Громыко о начале войны, но прервалась на полуслове. Шевченко передал, что на них сброшена бомба. Юг молчит. Из Сибири только крики о помощи. Европейская часть страны видимо уничтожена полностью.
Америка молчит. Канада передала, что над Штатами непрерывно рвутся ракеты. Все закрыто радиоактивной тучей. Ветер гонит эту тучу на север. У берегов Кувейта горит английский супертанкер. Китай передает о своем ядерном нападении на Тайвань и наш Дальний Восток. О небывалом революционном подъеме уцелевших масс. Станция работает в Тибете. Призывает всех подняться на завоевание новых территорий, так как после попадания водородной бомбы в Пекин, председатель Мао смотрит на народ с неба. В Индии, как я понял, резня и к тому же война с Пакистаном. Обе стороны применяют атомное оружие. В водах Австралии произошел бой наших и американских подводных лодок. Чем кончилось - не ясно, но над континентом радиоактивный дождь. Много случаев тяжелой лучевой болезни. Антарктида передает о белой ночи и черных снегопадах.
Из Европы пробилась одна армейская радиостанция - "Всюду смерть". Африка и Южная Америка молчат. То ли нет мощных радиостанций, то ли там тоже война. Из Японии призывают на помощь Штаты. Острова бомбят китайцы. Седьмой флот обстрелял Китай и Вьетнам, затем передал о нападении неизвестных подводных лодок и замолчал. Больше ни одной передачи я не поймал. Поток морзянки убывает на глазах. К вечеру остались только отдельные рации, в основном передают сигналы о помощи. Сегодня утром в эфире уже не было ни одной станции. Только атмосферные разряды, да магнитные бури. Значит война кончается. Воевать некому. Трудно сейчас сказать, выжил ли кто-нибудь кроме нас. Географически мы ближе всего к Алтаю и Средней Азии. Там в столицах союзных республик должны быть мощные станции, но мне не удалось поймать ни одной передачи от них. Поэтому мы должны рассчитывать лишь на себя. Помощи ждать неоткуда. Продуктов в танке - только Н.З. для экипажа, воды - двадцать литров. Мы должны выбраться из этой пустыни за три дня. Этот срок максимальный - в случае жесткого ограничения потребления воды. Больше четырех суток здесь мы не проживем. У кого есть соображения по поводу курса?
Гарик отозвался первым. - Я считаю, что наш единственный путь - в горы. Только там в ледниках можно найти неотравленную воду, а горные пастбища дадут нам мясо. Только в пещерах можно укрыться от радиоактивных дождей. В наш танк попало слишком много пыли после взрывов, чтобы мы могли в нем долго оставаться. Надо добраться до гор и как можно скорее бросить его. Нам надо напрячь все силы для достижения главной и единственной сейчас цели - выжить. Выжить любой ценой. Темнозеленый танк молчаливой глыбой стоял на песке, где ветер сосредоточенно заметал следы человеческого Армагеддона. И далеко не божий дух витал над желтыми волнами. Ветер звенел антенной и шелестел песком по броне. Там за двадцатисантиметровой толщей металла решалась судьба Гомо Сапиенс. Восстанет ли этот род из пепла? Кто из них, сидящих внутри, может утверждать это?
Они измучены. Их опаленные сердца сжались. Смогут ли они после всего пережитого опять улыбаться? Война уничтожила даже страх смерти. Великий инстинкт самосохранения не устоял перед сознанием, что смерть всюду. В таком состоянии узники лагерей смерти добровольно и безропотно шли в газовые камеры, не делая малейших попыток спастись или хотя бы погибнуть в борьбе, что впоследствии не раз удивляло историков. Когда потеряна воля к жизни, существование становится обременительным и смерть кажется лучшим выходом. Но в маленьком коллективе не были потеряны все силы для борьбы. Просто никто не мог решиться взять ответственность за жизнь других на себя. Решение было принято, но немедленных действий не последовало. Все молчали, погруженные в собственные переживания. В этот момент тихий стон Милы вернул их к реальности. К жизни, за которую надо бороться, не падая духом. И в этой борьбе нет места мыслям о смерти. Ужас прошедшего должен быть забыт, и чем скорее, тем будет лучше для маленькой цивилизации. Мила приподнялась на локте.
- Где я? Что со мной? АБ перегнулся через пушку. - На том свете, Милочка. И в сопровождении ангелов сейчас проследуешь в рай. Не веришь? Помнишь, я всегда говорил тебе, что в душе я ангелочек. И поведет нас архангел Вибрион. Ольга укоризненно произнесла. - АБ, ты даже сейчас не можешь удержаться от глупых шуток. Саша смутился и нахмурился. - Ладно, займись Милой, а остальные - за работу. Надо выбросить за борт все лишнее. Все бронебойные снаряды - за борт. На всякий случай оставим четыре фугасных. И в дорогу. Да, еще,- АБ снова взглянул на голое тело Милы и на ее правую грудь, где до сих пор краснел отпечаток ордена "Пурпурное сердце", глубоко вдавившийся в нежную кожу,- оденьте ее во что-нибудь. - Ничего нет,- пискнул снизу Тетерь. - Оля, отдай Миле свои трусики, ей они сейчас нужнее. Ольга вся затряслась от возмущения. - АБешка, ну ты совсем обнаглел!
Ее перебил звонкий бас Гарика. - Кончайте болтать. Нашли время ерундой заниматься. Я вообще считаю, что спорить с женщинами бессмысленно, а в данном случае тем более. Подумаешь - не во что одеть. Здесь тепло. Пусть едет голой. Все равно месяцев через шесть все будем ходить одинаково, и ты, Оля, тоже. Так что привыкай сейчас и нечего тут оскорбленную из себя строить. Обстановка не та. А ты, Саша, как командир, должен думать за всех и командовать, а не препираться с "Полезным грузом". Сейчас действовать надо. Двигаться. Хочешь поболтать, передай командование. - Ну давай, действуй. Я с себя полномочия слагаю.
Гарик удивленно посмотрел на АБ, глубоко вздохнул и решился. - Значит так. Как решили, едем в горы. Вести будем по очереди. Вибрион, потом я, потом АБ; по два часа, гм, без остановок. Рекса, перестань отвлекать Саню, ему работать надо. Так что в путь. Курс - юго-восток!
Глава 8. Курс юго-восток.
Это долгое путешествие было чудовищно тягостным для пассажиров и экипажа. Путь к спасению лежал через сыпучие пески, в которых вязли гусеницы. Никакой другой танк не прошел бы по такой "дороге". Только прекрасной советской машине оказались по плечу крутые склоны барханов и зыбучие равнины солончаков. Гусеницы все же находили опору и толкали танк вперед под скрип песчаной пыли в звездочках ведущих колес. Металл работал на пределе, люди тоже. Теперь от людей требовалось терпение и это было тяжелее, чем в бою. Нудная и тяжелая работа когда наступает реакция на прошедшее возбуждение является большим подвигом, чем мгновенный порыв. Легче поднять штангу в 200 кг, чем таскать 8 часов 100-килограммовые болванки.
И такое испытание временем, выпавшее на долю студентов, в одиночку не выдержал бы ни один из них. Только распределив поровну работу и ответственность, заняв всех до единого мелкими делами, отвлекающими от внутренних переживаний, они смогли не потерять веры в благополучный исход. Девочки составляли списки продуктов, распределяли медикаменты. Коковиша регулярно выдавала всем антирадиационные таблетки и возбуждающие средства. Ребята занимались тем, что постепенно разбирали танк и на коротких остановках выбрасывали все лишнее, как баллон обогревателя, гильзоотражатель, крепление пулемета и прочие мелочи. Тетеря увлеклась рацией и крутила ручки в ожидании чуда. Но чудес не было. Только монотонно ревел двигатель. Через каждые два часа - остановка. Всеобщее переползание. Смена водителя. Короткие слова по внутренней связи.
- Водитель готов. - Вперед! И снова движение по песку, по степи, по пеплу. День, ночь, снова день. На ходу доедаются сухари и сахар, сгущенка. Допиваются последние капли протухшей воды. А с серого неба падает пепел, кажущийся черным в потемневших от облучения стеклах, и дождь, высыхающий на лету. Сверкают молнии. В редкие минуты затишья Вибрион ручным насосом перекачивает топливо из бочек в баки. Вокруг только движущийся песок. Вся пустыня пошла в наступление на завоеванное человеком пространство и кристаллическими зубьями доедает уцелевшие постройки, погребает под холмами дома и железные дороги. И уже ничего не говорит о кипевшей здесь раньше жизни. Из танка не видно ни миражей, ни оазисов.
Разбуженные человеком злые силы природы неистовствуют в своем стремлении как можно скорее сравнять с землей следы цивилизации. Ветры огромной силы несут в воронках смерчей миллионы тонн песка и обрушивают свой груз на развалины городов, на горы, как бы завершая уничтожение всего живого. Барханы, двинувшиеся как по команде с насиженных мест, выбрасывают из своих вершин длинные щупальца песка, мечущиеся в густом воздухе в поисках жертв.
Туман из пыли и пепла ограничивает видимость буквально десятком метров. Танк идет почти без цели. Командирский компас непрерывно заклинивается, но все же дает хоть какое-то представление о направлении движения. Но даже это представление ложно. Ветер и песок поворачивают танк все больше и больше к востоку. Танк идет по пустыне мимо остатков заводов, поселков, шахт. Осколки жизни не попадают ему под гусеницы и потому остаются незамеченными. Только спидометр безразлично отсчитывает километры песчаного ада. А на горизонте уже появляются горы.
В танке все сидят углубленные в себя, снова и снова вспоминая огненные мгновения минувшей войны. Да, она уже в прошлом. Это мирные будни в танке. В вымирающем динозавре эпохи технической революции. Все на своих местах. Мила сидит на месте наводчика и, не отрываясь, смотрит в небо, как будто хочет прочитать судьбу в белой скорописи молний. Вечноцелеустремленный Гарик на месте командира как всегда о чем-то думает. Он сосредоточен. В его голове возникают и гаснут десятки идей, планов, решений. Он вспоминает родные горы, оценивает будущую обстановку. На что можно будет рассчитывать, каких можно ждать сюрпризов. Под ним приютились АБ и Тетеря. Под предлогом защиты от тряски Саша обнял Лену.
Она вертится, удерживает его руки. Вырывается, вдруг решив, что его ласки стали слишком вольными, но толчок танка тут-же заставляет ее прижаться к нему. А у него и в мыслях нет нескромных намерений. Просто после нескольких ударов затылком о сиденье он старается пригнуться как можно ниже и прячет голову на мягкой потной груди Тетери. Великий молчальник Шевкуля после долгой борьбы с очками сдался, снял их и положил на полку. Теперь невидящими глазами он смотрит на Олю. Милая нежная Оля измученная и чумазая сидит рядом, почти прижавшись и ласково смотрит на Витю. Они крепко держатся за руки. Так крепко, будто от этого зависит их спасение. Для них сейчас никто не существует. Мир сузился до размеров двух сердец, бьющихся в такт друг другу. Их любовь, родившаяся в муках, составляет теперь основу их жизни, ее смысл и цель.
Сейчас это их надежда, гордость придет потом. Вибрион сидит за рычагами. Он неотрывно следит за бездорожьем и реагирует только на слова Гарика по внутренней связи, помогающие ему в работе. За его спиной сидит Рекса. Она уже рукой к аккумуляторам и ее сильно ударило током. Она болезненно переживает это и ищет сочувствия у Саши. Но он совершенно не обращает на Лену внимания, хотя та изредка больно щиплет его ребра. Вибрион ерзает, но не отрывается от окуляров. Только после смены он отводит душу. Они несколько минут возятся в уголке пока кто-нибудь из них не ушибется.
Это случилось в конце дежурства Гарика. Танк уже давно шел среди холмов. Вдруг из-за туч выглянуло солнце. - Горы, вижу горы,- закричала Мила. Все бросились смотреть. Да, белоснежные вершины стояли на горизонте. Большая часть пути была пройдена. Вскоре танк вышел на дорогу, ведущую к цели. Это была первая дорога, по которой можно было ехать. Дороги, встречавшиеся ранее, вели к очагам радиоактивного заражения, которые ребята старались обходить стороной. Поэтому они миновали промышленные центры и крупные города, обошли предгорья, далеко выброшенные языками самой большой горной системы мира, даже пересекли железную дорогу, засыпанную песком. И теперь по долине, покрытой пеплом, между двух хребтов танк поднимался в самое сердце Тянь-Шаня, к его высочайшим вершинам.
Здесь в предгорьях война выжгла даже растительность. Но чем выше они поднимались, чем круче и уже становилась дорога, чем теснее обступали их черные скалы, тем больше встречалось жизни. К сожалению, жизни только растительной. Горные поселки, смытые радиоактивными дождями, лежали в развалинах. Лишь редкие вздувшиеся от жары трупы людей и животных да быстроржавеющие остовы грузовиков напоминали о прошлом.
Если первый увиденный поселок вызвал радостное оживление и ребята даже остановились и попытались разыскать уцелевших в развалинах, то следующие селения они старались проехать как можно быстрее, чтобы не дышать отвратительным запахом смерти. Только в эти минуты наблюдатели внимательно смотрели по сторонам, разумно полагая, что не обратить внимания на рев танка просто невозможно. И живые должны выйти к дороге. Но дорога была пуста. Она вилась по склонам гор, поднимаясь все выше. Ребята исчерпали все силы. Только этим можно объяснить их согласие на предложение истерзавшейся от вынужденного безделья Тетери.
- Вибриончик, миленький, на тебе лица нет. Разве можно столько работать без отдыха. Пусти меня. Мы ведь хотели купить машину и я уже несколько раз водила. Я умею. И от меня помощь будет, а то я сойду с ума в этом грохоте. Вибрион посоветовался с АБ и махнул рукой.
- Лезь. Лена уселась за рычаги. На всякий случай Саня сел рядом с ней на броню и объяснял, что делать. Дождя не было и танк шел с открытыми люками. АБ и Шевкуля уселись на крыше башни. Танк долго стоял на месте, так как Лена не могла двумя руками включить передачу; наконец дернулся и покатился вперед. Он еще несколько раз вынужденно останавливался, но затем Лена освоилась и покорила тяжелую машину. Танк вполз на просеку между уцелевших сосен. Дорога сужалась. Лена перешла на вторую передачу, но уменьшение скорости не спасло ее. В самом узком месте на дорогу выходила большая сосна. Лена хотела повернуть, но рукоятка не сработала. Правой гусеницей танк надвигался на дерево.
- Тормози,- закричал ей на ухо Вибрион. Но Лена от испуга ошиблась педалью и нажала до отказа на газ. Танк взревел и бросился на препятствие. Дерево, как тростинка, переломилось сразу в четырех местах и вершина обрушилась на танк. В момент удара Витя закрыл руками голову и с криком "спасайся" спрыгнул вниз на закричавшую от боли Ольгу. АБ задержался на секунду, увидел, как Саша рыбкой бросился с танка в сторону и как ему, АБ, прямо в лицо летит ломающийся ствол дерева. Одним движением он выпрямился, как следствие этого рухнул вниз на колени Гарика, и почувствовал, как от мощного удара задрожал люк.
В отверстии над его головой появился зеленый полог изломанных ветвей. Саша истерически расхохотался. Он трясся минуты две, пока ругань Вибриона не привела его в чувство. Тогда он вылез наружу. Танк стоял поперек дороги, по башню зарывшись в сломанные деревья. Вибрион попытался расчистить завал и пробраться к Тетере, но вскоре бросил это занятие. Всхлипывающая Лена выбралась через башню и Саша занял свое место. Танк двинулся дальше по все более тяжелой дороге. Скоро она уже превратилась в тропу, но танк с трудом все полз вверх, затем вниз и снова вверх. По альпийским лугам, по каменным склонам. Полз под дождем, в тумане среди туч, наконец под солнцем. Они уже поднялись выше облаков, одолели три перевала, дважды форсировали речки.
Танк сдвигал глыбы, загораживающие проход, скользил по осыпям, но снова выбирался на твердый грунт, брал крутые подъемы. Несколько раз дорогу приходилось расширять орудийными выстрелами, с риском вызвать обвал, что однажды и случилось. Тогда большой камень упал на башню, но она выдержала удар. Но как ни старались ребята оттянуть неизбежное, этот миг настал. Не одолев подъема по каменной осыпи, танк вздрогнул, заскользил в бок. Одна его гусеница сорвалась в пропасть. Вибрион резко нажал на тормоз и двигатель заглох. В наступившей тишине громко ударяли в борт запоздавшие камни.
- Приехали. Быстрее вылезайте, можем сорваться,- Вибрион двумя руками открывал люк. Его слова вывели из оцепенения остальных и все быстро покинули танк. Но нужно было достать все вещи на дорогу - иначе гибель. Гарик заранее составил список всего необходимого. Он громко читал названия, а два Саши, рискуя жизнью, залезли в танк и выкидывали называемые предметы. На первый взгляд брать было почти нечего. Ну что могли вытащить из боевой машины, перенесшей нечеловеческие испытания, полуголые люди, находящиеся в буквальном смысле на краю пропасти? Однако, когда они тронулись в путь, все были тяжело загружены.
Гарик предусмотрительно решил сохранить уцелевшие личные вещи, пустые фляги и консервные банки. Все это было сложено в рюкзак и одето на Тетерю. АБ нес пулемет. На поясе у него болтались подсумок с обоймами к автомату и кобура с пистолетом Макарова. Одетый на шею автомат пригибал к земле его и без того сутулую фигуру. Шевкуля кряхтел под ящиком с гранатами. Вибрион с Гариком несли все банки с патронами и лом. Рекса шла с продуктами, ракетницей и гитарой.
Мила несла лопату и бинокль, а Оленька шла с канистрами для воды. Впереди пробирался АБ. Его автомат был снят с предохранителя. Гарик с Вибрионом замыкали шествие, но, несмотря на это, тоже держали автоматы в боевой готовности. Приключений давно уже никому не хотелось. Гарик предусмотрительно заставил всех обвязаться веревкой, собранной из уцелевших кусков каната и узких полос брезента. В связке оказалось идти не просто. Частые падения останавливали всю группу.
Они пошли дальше пешком по все более сужавшейся тропе, перепрыгивая с камня на камень. Уже смеркалось, когда они, двигаясь по узкому карнизу над пропастью, услышали глухой рев, отдававшийся эхом в горах. Гарик остановился и оглянулся. - Стойте. Опасность. Все назад! - Что случилось? - Быстрее назад, тут недалеко площадка. Ветер слышите? Разворачиваться на краю бездны было просто страшно. Одно неловкое движение и падающий потянет за собой остальных. Мельком брошенный вниз взгляд вызывал противную и липкую слабость в спине и ногах. Медленно, прижимаясь всем телом к скале, они поочередно поворачивались назад. Когда настала очередь Тетери Лена безотчетно повернулась лицом к обрыву и задела рюкзаком о стену. Ее качнуло в пустоту. Но резкий рывок страхующей веревки удержал ее от последнего полета в никуда. Серая от страха Тетеря бессильно опустилась на колени и заплакала.
- Ой, мамочки, я боюсь. Я больше не могу. Зачем вы меня мучаете? Рев ветра с каждой секундой приближался. Гарик уже тянул всех к близкому углублению в скале. Рекса ударом ноги подняла Тетерю и Лена, как во сне, пошла неверными шажками, перебирая руками по холодному граниту. Вскоре все прижались друг к другу на небольшой площадке. Гарик выглянул и резко отпрянул. - Смерч уже рядом. Держитесь крепче и подальше от края.
Ветер налетел внезапно и ударил по телам холодным кнутом песка и мелких камней. Пустую канистру для воды как пушинку сорвало в пропасть. Звук ее падения утонул в грохоте камнепада. И долго еще потревоженные горы сбрасывали с себя сыпучий наряд камней. Темнело. - Придется ночевать здесь,- устало и безнадежно прошептал АБ: - Гарик, я уже завел всех в эту щель. Дальше поведешь ты. - Ладно, утром будет видно, а сейчас спать. - Мне холодно,- заплакала Тетеря:- у меня ноги болят. - Терпи, теннисистка,- АБ раскрыл аптечку и роздал противорадиационные таблетки. - Все. Кончились. Теперь только уходить. Защиты больше нет. Прижавшись друг к другу дрожащими телами, они почти без сна провели эту ночь на краю пропасти; ночь, не принесшую облегчения. На рассвете они поднялись в путь. Гарик шагнул по карнизу.
- Надо идти к истокам реки. Все молча пошли за ним. Они карабкались по камням, поднимались по расселинам все выше, постигая азы альпинизма, и, наконец, к вечеру достигли перевала; спустились по звериной тропе метров на сто и остановились на небольшой ровной площадке. Гарик прислонил автомат к камню. - Привал. Рекса и Ольга начали раздавать последние остатки еды и воды. Тетеря молча легла на камни и закрыла глаза. Мила вдруг отвлеклась от своей отрешенности и в упор посмотрела на Гарика. - Куда мы идем? - В горах всегда есть долины, а не только скалы и пропасти. Нам надо найти что-нибудь такое.
- Это безнадежно. Мы идем без цели, без карты, ищем иголку в стоге сена. Нам не найти. Она говорила короткими фразами, задыхаясь от разреженного воздуха. К прочим трудностям добавилась и высотная слабость. Любое движение требовало напряжения всех сил и затем длительного отдыха. А холод на высоте сказывался гораздо сильнее. Остатки одежды, превратившиеся в лохмотья, почти не спасали от холода. Одежда уже перестала выполнять одну из своих функций, необходимую в цивилизованном мире. Она уже почти ничего не закрывала от взглядов и вернулась к своей первобытной сути - защите от холода, выполняемой лишь отчасти. Но и это было уже спасением. Мила плотнее закуталась в кусок брезента и глубоко вздохнула.
- Надо смотреть правде в глаза, сколь бы горькой она не была. Мы здесь погибнем, так зачем идти дальше. Я остаюсь здесь. Шагом больше или меньше, не все-ли равно. Смерть она всюду одинакова. - Нет! Мы обязательно дойдем и дойдем все. Я обещаю тебе. Пожалуйста, потерпи еще немного. - Тогда надо бросить это бесполезное оружие и все вещи. - Вот без этого мы действительно погибнем, даже если вокруг будет жизнь. Ты же видела, лом уже спас нас, когда мы рубили ступени на той гранитной плите. Бросить можно только тогда, когда будет решаться вопрос: жизнь или смерть.
- Он уже решается. - Нет. Это лишь паника от недооценки своих возможностей перед лицом могущества гор. Горы всегда так действуют на новичков, попавших в серьезные испытания. Но мы еще поборемся. Посиневший Вибрион слабо произнес.
- Ребята, у нас есть еще спирт; последний. Гарик, разлей всем, иначе на этом ветру мы замерзнем. Остатки Н.З. все пили по очереди. Девушки уже были в состоянии полного безразличия и до них не дошло, чем их поят, а ребята не догадались разбавить спирт водой. Они, обжигаясь, выпивали свою порцию, инстинктивно тянулись к воде и выпили ее всю без остатка. Теперь к другим трудностям добавилась жажда.
Опьянение сказалось мгновенно. Все попадали друг на друга и забылись тяжелым сном. А наутро, без возражений, взвалили на себя многотонную тяжесть поклажи и двинулись дальше, не видя цели и руководствуясь только чутьем Гарика. Каждый молча нес свой крест по шатким камням, скользким от прижавшегося к скалам тумана. Их связывала в одно целое только веревка, тянувшаяся от одного к другому как путеводная нить. Рывок ее говорил о чьем-то падении, но группа снова и снова после коротких остановок продолжала свой тяжкий путь.
Горы громоздились одна на другую и их склоны были безжизненны. Но вот когда силы давно кончились, когда давно иссякла воля, когда на исходе было безграничное упорство Гарика, они увидели оазис. Здесь в седловине высоких пиков лежала долина. Маленькая речка, сбегавшая с недалекого ледника, разлилась в горное озеро. Здесь на четырехкилометровой высоте раскинулись луга с яркой зеленой травой, на которых паслись дикие козы. А на южных склонах гор даже росли редкие кедры и кусты лещины. Облака, сдерживаемые горами, не достигали долины и над ней всегда светило солнце. От камней веяло теплом. Долина была окружена почти неприступными обрывами. Речка водопадом низвергалась в нее, затихала в озере и еще большим водопадом покидала долину, зажатая отвесными скалами. Это было место, не тронутое людьми, не тронутое даже во время войны. ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО РАДИАЦИИ. Здесь можно было жить!
- Вода. С этими возгласами они бросились вниз, прыгая с камня на камень, бросая тяжелые вещи, обгоняя один другого. Они упали на мокрые валуны и пили, плескались, умывались и снова пили до ломоты в зубах, до бесчувствия пальцев ледяную чистую воду. А когда прошел этот изнуряющий взрыв страстей в изнеможении растянулись на теплой траве и уснули. Они не были героями. В одиночку они наверняка бы погибли. Но в эти решающие часы каждый взял на себя часть ответственности за судьбы других и они победили смерть.
Глава 9. Финиш в горах.
АБ проснулся от урчания своего пустого желудка. Он оценил обстановку и принял решение. Он смог заставить себя подняться и посмотрел вокруг. На Вибриона, который первым добежал до воды. Саша лежал на спине и при каждом вдохе кожа его глубоко уходила под ребра. Сейчас его живот можно было обернуть шестью троллейбусными билетами. АБ и сам очень похудел, но Вибриону, не имевшему ни капли жира, пришлось тяжелее всех. Гарик почти всю дорогу шел впереди и поэтому, несмотря на привычку и происхождение, тоже выдохся. Он спал так крепко, что его не могла разбудить даже судорога, пробегавшая по поджатой ноге.
АБ отдал себе боевой приказ, взял автомат и, пошатываясь, побрел в сторону мирно пасшейся пищи. Он прекрасно отдавал себе отчет, почему у него осталось больше сил, чем у других, справедливо полагая, что это первые последствия облучения. Он понимал, что скоро начнет слабеть и болеть, и думал, как использовать оставшиеся несколько месяцев жизни. Однако его уверенность в скором конце оказалась ложной. Хотя все переболели лучевой болезнью, но защита таблетками получилась надежной и, впоследствии, позволила всем вернуться к активной жизни. АБ дополз до валуна, поднял автомат и прицелился. Короткая очередь ударила отдачей в плечо и заставила потерять сознание.
Когда разбуженные выстрелами ребята доковыляли к нему, он уже полз навстречу и тащил за собой козленка. Подражая людям глубокой древности, по совету Гарика все напились еще теплой крови и, собравшись с силами, начали готовить еду. Девушки штык-ножами разделывали тушку, а ребята собирали ветки и куски дерева по берегу для костра. Выстрелом трассирующей пулей в сухое бревно был разожжен костер и в спасительное пламя легли куски мяса, нанизанные на шомпола автоматов. В консервных банках закипал чай из сохранившейся заварки. Гарик зорко следил за количеством съеденного и ограничивал аппетит. Еда показалась всем удивительно вкусной. Когда Гарик непреклонным жестом спрятал остатки мяса в рюкзак, АБ тяжко вздохнул и достал сигареты. Ребята блаженно вытянулись у огня. - Хорошее начало новой жизни.
Да, начиналась новая жизнь. Начиналась робинзонада. Робинзон Крузо прожил на необитаемом острове 28 лет. Но! Во-первых, его не оставляла надежда на спасение; Во-вторых, он верил в бога; В-третьих, с ним не было женщины. Здесь было все наоборот. Поэтому жизнь племени БуаВап, как было решено называться, сильно отличалась от жизни Робинзона.
Из дневника Георгия Победоносца. "Наконец наступило время, когда можно остановиться и перевести дыхание. Мы нашли пещеру. Теперь у нас будет собственный дом. Надоело уже жить в холодном, мокром и тесном шалаше в прибрежных кустах. Это произошло через месяц после нашего прихода в долину. Я, Вибрион иАБ предприняли поход вокруг озера. Бедная жизнью северная сторона, на которую мы спустились со скал, уже не удовлетворяла нашим запросам, а рощицы юга, хорошо различимые в бинокль, манили своей красотой и неизвестностью. Мы переправились по валунам через речку и по опушке кедрового леса пошли на юго-восток. Опять это направление. Снова это наш единственный путь к жизни. По дороге мы вели комплексное изучение долины, искали руды, соль, определяли виды деревьев, кустарников, трав.
Вибрион рисовал карту и делал соответствующие пометки. Я нашел несколько лип, пригодных для изготовления мочалы и вообще грубых тканей. Мы видели дикие кусты малины, смородины и винограда. На полянах попадался горох и табак. И это мы нашли на самом виду. А сколько всего есть в ущельях, причудливо изрезавших края долины.
Мы остановились передохнуть у отвесной скалы в зарослях орешника. Его плоды уже поспели. Много орехов валялось на земле. Мы лежали и грызли их, бросая скорлупки на шляпки грибов, торчащие из травы. Я и АБ стали обсуждать достоинства и недостатки нашей военной теории, только благодаря которой мы сумели выжить. На его вздорное утверждение, что нас спасла чистая случайность, я решительно возразил. Только благодаря большой теоретической работе, проделанной нами на лекциях по военной подготовке, где мы рассчитали возможности помещения женщин в танке и определили тактику ведения боя, мы были морально готовы к таким испытаниям.
Практика подтвердила все основные положения нашей теории, даже больше того: несмотря на перегрузку танка "Полезным грузом", он не потерял боеспособности, которая оказалась выше теоретической. Пусть сейчас это представляет чисто научный интерес, но я считаю, что в свободное время надо доработать теорию до полного согласия с экспериментом. Я почти убедил его в этом, когда нас прервала короткая автоматная очередь. Мы бросились через кусты на звук. Мы выбежали к узкому ущелью, под правой стеной которого журчал ручеек, вытекавший из-под скалы.
В середине ущелья стоял обнаженный мускулистый Вибрион с автоматом наготове и пристально вглядывался куда-то в стену, скрытую от нас выступом гранита. Мы увидели там вход в пещеру и большого бурого медведя. Его лапы еще судорожно царапали песок. Наша помощь не требовалась. Молодец Вибрион! Он всегда был самым метким из нас и сейчас он не промахнулся. Я сбегал к лесу за дровами. С большими предосторожностями, освещая все углы, мы осмотрели пещеру. Это было отличное помещение. Узкий вход переходил в широкий и высокий зал, слабо освещенный через трещину в потолке над входом. По бокам зала было четыре глубоких ниши. Такое отличное жилище нам и не мечталось.
Нужно было только очистить его от грязи и немного подождать, пока не выветрится звериный дух. "Здесь будет база",- произнес АБ, когда мы вышли из пещеры и сели покурить на камнях. И в этот момент у Вибриона возникла прекрасная идея, заставившая нас отложить на несколько дней свое возвращение. Кроме того, вернувшись, мы ничего не сказали девушкам. Мы вынуждены были прервать дальнейшее изучение южного берега, хотя под этим предлогом снова отправились туда. Эти дни мы занимались уборкой пещеры. Я охотился, Вибрион ловил форель и коптил ее над костром. АБ занимался работой по дереву и выстругивал скамьи, мастерил стенки из тонких стволов кедра. Плетеные щиты из прутьев орешника он обмазывал глиной как штукатуркой, а короткие чурки прожигал в центре и нанизывал на нити мочалы.
Получались отличные занавески. Из плоских камней я выложил очаг. Мы сделали даже жалкое подобие двери, чтобы ветер не задувал внутрь. Позаботились и об освещении. Просмоленные лучины давали достаточно света, но еще больше дыма и чада. Однако отверстие в потолке служило естественным дымоходом и концентрация дыма в пещере оставалась низкой. Наконец мы решили, что жилище удовлетворяет наши потребности и, вдоволь понежившись на постелях из сена и шкур, двинулись в обратный путь. Мы оставили запасы мяса в воде ручья, а обработанные продукты в естественной нише пещеры, находящейся на такой высоте в стене, что звери не могли до нее добраться и продолжили обход озера.
Но заросшие лесом горные отроги, спускавшиеся в воду, не позволили нам полностью обогнуть долину. Мы повернули назад и вскоре вернулись к нашим дамам. За время совместной жизни они уже успели мне надоесть своими бесконечными разговорами и бессмысленными прихотями. Но сейчас, после двух недель отсутствия, их, пусть сильно похудевшие, но зато достаточно обнаженные тела ласкали взор и разогревали кровь. Наше появление привело и их в возбужденное состояние, наверное потому, что мы сразу признались в своем открытии". Тетрадь 1, стр. 14
Начался великий переход к новому месту обитания. Под восторженные женские возгласы Вибрион с Гариком внесли в зал вещи. АБ пошел зажигать лучины по углам. Пещера осветилась. Девушки осматривали каждый уголок. Им нравилось все. - Вот где вы пропадали. Молодцы,- повернулась сразу подобревшая Рекса к Вибриону. Шевкуля разжег костер. Наступал вечер. Девочки уже обеспокоенно переглядывались в поисках пищи и выжидательно смотрели на ребят. А те как-будто и не были голодны, хотя все продукты были доедены еще ранним утром. АБ сел на камень и закурил самодельную сигару, распространявшую едкий аромат. Ольга фыркнула.
- АБешка, ступай кури на улицу. - А мне приятно, пусть сидит,- вмешалась Тетеря. - Ладно, Оленька. Пошли ребята, покурим на свежем воздухе. Они вышли и стали тихо беседовать. Изнутри не было слышно слов, но видно, как они спорили. Наконец они пришли к решению и вернулись в пещеру. Когда все уселись у костра Тетеря не выдержала пытки неизвестностью и голодом. - Неужели вы ничего не припасли поесть. Грустно будет спать ложиться. Такой хороший дом, а без холодильника чего-то не хватает.
АБ переглянулся с Вибрионом. Тот встал, вышел и принес отличную копченую форель. - Ой, какая прелесть,- в один голос воскликнули девчата. А Гарик уже тащил котелок с чаем и корзину с орехами. АБ встал. - Сегодня у нас знаменательный день, мы поселились в новом доме и наконец-то избавлены от холода и неудобств. Последнее время я замечал, что мы все более конкретно разделяемся на пары, подчиняясь взаимному влечению. Поэтому, когда мы нашли эту пещеру, мы решили приурочить к новоселью наши свадьбы. Это время настало. Прошу всех огласить свои намерения. Кто первый?
От неожиданности девушки растерялись, но уже через несколько секунд Рекса встала и потянула Вибриона. - Мы. Саша скромно потупился. АБ торжественно объявил. - Обряд бракосочетания проводит духовный вождь племени - шаман Гарик. Гарик встал, гордо выпятил грудь и кашлянул. Он достал книжечку "Ленинский зачет" и протянул ее молодым. - Положите руки.
Мерцающие блики пламени, бледным красным светом освещавшие лица молодоженов, придавали этой сцене особую торжественность с оттенком таинственности и неправдоподобия. Казалось, что происходит принятие в члены секты огнепоклонников в подземельях древней Индии. После короткой паузы Гарик продолжил.
- Именем Счастливого Случая, которому мы всем обязаны, объявляю вас мужем и женой! В знак любви и верности прошу обменяться поцелуями. Вибриончик потянулся к Рексе. Лена в этот момент решила, что ей не хватает немного скромности, стыдливо поджала губы и подставила Саше щечку. - Вам символически вручается ключ от лучшей комнаты. Внесите приданое жениха.
АБ принес большую шкуру медведя. Дамы охнули от восхищения. Такого они явно не ожидали. Сегодня приятные неожиданности следовали одна за другой. - Следующей объявляется свадьба Оли и Вити. Они смущенно встали и подошли. - Как подарок на свадьбу вам вручаются четыре козлиных шкуры. Ольга прижалась к мужу. - Видишь Витя, как о нас заботятся. - Спасибо, Гарик.
АБ подошел к Тетере. - Ну, Леночка, пошли? - Ладно, уж так и быть. - Приданое жениха - три козлиных шкуры,- объявил шаман при венчании. АБ обнял Тетерю, поцеловал, и она, вдруг, не вырываясь, замахала руками, как утопающая. Наступила минутная пауза. Все смотрели на Гарика и Милу. Гарик не надеялся устроить свою семейную жизнь и поэтому отдал все Вите. Он развел руками. - Я пас, у меня ничего нет.
Мила вздохнула. - Ничего,Гарик, согласна и без приданого. Я из тебя сделаю человека. С этого момента с одиночеством было покончено. После свадебного пира все разошлись по своим комнатам. Тетеря сразу стала пилить мужа. - Не мог выбрать комнаты получше, маленькая, сырая. Вон у Вибриона с Рексой какая хорошая. - Сама виновата. Могли бы и на улице остаться. - Да? Это ты во всем виноват. Это что за приданое? Я на такой драной шкуре спать не буду. Я вообще люблю спать одна. Можешь ложиться у входа. И не трогай меня, а то закричу.
Новая жизнь с новыми радостями текла все-таки по прежнему руслу, но изменения были видны во всех. Рекса встречала мужа с охоты и с возгласом "Вибриончик" с разбегу бросалась ему на шею, да так, что он бледнел и шатался. Ее бурный темперамент шумно выплескивался из крепкого тела. Но в целом она была нежной и любвеобильной. Так, что даже те тумаки, которыми она его награждала, были своеобразными любовными ласками. Саше пришлось прилагать немало усилий, чтобы не уступать ей в любви. Глядя на них, можно было с уверенностью сказать, что обещание Рексы иметь шестерых детей, довольно близко к реальности.
Оля с Витей любили друг друга нежно и тихо. Они все время были вместе. Витя предупреждал малейшие желания Оли, а она в ответ ласкала его благодарными взглядами. Когда они шли, взявшись за руки и прижавшись друг к другу, остальные старались не мешать им, такими неуместными здесь казались все, кто мог отвлечь их от интимной прогулки. Гарик и Мила на удивление всем оказались отличной парой. Они были столь различны в характерах и взглядах, что непрерывно спорили и ругались, и не могли убедить друг друга в правильности своей точки зрения. Когда же среди словесных баталий к ним незаметно подкрадывалось желание, они в объятиях друг друга, каждый пытались доказать свое превосходство, тем самым поднимаясь до вершин наслаждения. Только отдых мирил их. Они засыпали обнявшись, набираясь новых сил для своей бесконечной борьбы, для нового проявления страсти.
Тетеря непрерывно напоминала АБ, как он должен быть счастлив, что она снизошла до него. Она говорила, что он груб, неласков, мало о ней заботится, не потакает ее капризам. Она то призывала его к себе, то отталкивала. Даже в минуты интимной близости, когда казалось бы весь мир исчезает и остаются только два тела, слитые воедино, она могла запищать, что ей щекотно, и заколотить ногами. А с ее тягой к роскоши могло соперничать лишь ее стремление покушать. Однажды она заявила.
- Я привыкла к комфорту. Что ты за муж, если для жены пальцем пошевелить не хочешь. Вон, Рекса на медвежьей шкуре спит. Вибрион ее любит, а ты меня нет. АБ плюнул, взял автомат и ушел. Вернулся он через неделю голодный, усталый и бросил к ее ногам шкуру снежного барса.
- Ой, какая прелесть,- взвизгнула Лена и поцеловала его:- Какой ты хороший, Сашенька. Лена замоталась в шкуру и звала всех полюбоваться. Но когда прошел первый восторг от обновы и они остались одни, она сказала ему.
- Все равно ты меня не любишь. Любящий муж не бросил бы свою жену так надолго... Так постепенно происходил переход к мирной жизни. Сглаживались в сознании ужасы пережитого. По молчаливому соглашению все старались не вспоминать прошлого. Трудная действительность занимала все время и мысли. Проблем было очень много. Их надо было решать. По ночам холод пробирал до костей. А впереди была зима. Последний грязный лоскут одежды, свой лифчик, выкинула Ольга и окончательно смирилась с необходимостью ходить нагой. Укрываться можно было только шкурами, а их не хватало даже для постелей. Поэтому однажды вечером собрался совет. Встал Гарик. Он глубоко вдохнул дым костра в свою выпуклую грудь, откашлялся и произнес речь.
- Значит так. Сейчас на пороге зимы мы стоим перед тяжелыми испытаниями. У нас нет одежды. Очень мало топлива и пищевых продуктов. По моим подсчетам мяса у нас хватит на месяц, топлива и растительной пищи - на два, и рыбы на три месяца. Если этот запас растянуть на зиму, то придется резко ограничить питание, а этого,- он взглянул на похудевший, но уже снова начавший полнеть и теперь достаточно жирный животик Тетери:- некоторые не перенесут. Поэтому завтра объявляется субботник. Мужчины пойдут на Большую Осеннюю Охоту, а женщины на сбор лесных плодов и грибов. Их задача не оставить ничего из урожая неубранным.
Наступил следующий день. Если бы кто посторонний в это время попал в долину, он был бы поражен разнообразием звуков. С одного конца долины доносились громкие крики загонщиков, рев и визг животных, автоматные выстрелы. На другом конце вместе с дымом костра тянулось к небу протяжное и нудное пение Рексы на старинный крестьянский мотив. Охотники возвращались домой возбужденные и веселые, сгибаясь под обильной добычей. Гарик на веревке вел несколько молодых козлят и ослят. Разделка туш и обработка ягод и грибов заняли весь вечер. Перед сном Гарик собрал всех у костра.
- Подведем итоги дня. Поработали хорошо. Но у нас не хватает рыбы и топлива, а для скота нужно сено. Завтра объявляется воскресник. Пылающая гневом Мила подала голос.
- Сколько можно терпеть. Даже здесь не дают покоя. Гарик, если ты еще раз произнесешь это слово, я тебя задушу. Вот уж неисправимый активист, даже война не выбила из тебя эти воспоминания. - Мила, ты не на сцене!,- оборвал ее АБ:- терминология устаревшая, но он говорит дело. Не надо повторять старых ошибок, отбрасывая все, что было до нас. Организация и дисциплина только сплачивают коллектив, а такие названия лишний раз подчеркивают, что каждый работает для всех. Помнить это нам будет только на пользу. Меньше будем ругаться по всяким мелким поводам.
- Ну, ну. Мы еще с тобой поговорим,- обратилась Мила к Гарику, игнорируя Сашу, и пошла к себе в комнату. Все начали расходиться. Гарик достал трубку и набил ее табаком. - Я, пожалуй, еще посижу. Вибрион окинул задумчивым взглядом большой белый зад Рексы. - Я тоже.
АБ подсел поближе к костру. - Здесь хоть погреться можно. Гарик выпустил клуб дыма. - Что, Тетеря тебя не согревает? - Может сердце у нее горячее, но через жирок ничего не проходит. Холодная, как смерть. Ни обнимет, ни приласкает. Завидую Вите,- он проводил взглядом пару, молча удалявшуюся на покой. На улице свистел ветер и жалобно кричали привязанные животные. В пещере наступила тишина. Только сухо потрескивали ветки в костре, да из закутка Оли и Вити доносились тихие звуки поцелуев.
