Короткий взгляд на Норвегию и очень короткий — на Швецию - 4 Сентября 2016 - Блог

На нашем сайте уже стала традицией публикация материалов, посвященных отдыху наших любителей путешествий. Предлагаю вам новое эссе Сергея Алексеева о его новом путешествии в Швецию и Норвегию летом 2016 г.

И в этот раз мы были в хорошей компании — мы с женой, наша шведская подруга с мужем и еще одна пара наших старинных друзей.

В Швеции мы уже бывали. Однако мой опыт говорит: всегда можно даже в хорошо знакомом месте выловить некие детали, пропущенные в прошлые разы. Так и оказалось. А вообще-то постараюсь написать о том, что не входит в путеводители.

На этот раз я обратил внимание на шведских собак. Они не были бродячими (таких мы вообще не встретили), но отличались от американских как бы не в лучшую сторону. Эти достойные четвероногие были дисциплинированными. Американские песики всенепременно лезут целоваться, даже когда хозяин или хозяйка запрещают это. Окультуренные шведские ведут себя с бОльшим достоинством.

Они старательно прикидываются, что вас вовсе не замечают. Американские четвероногие и лохматые при виде прохожего обязательно скулят (поводок им, как правило, не дает возможности познакомиться поближе и выразить свои дружеские чувства) или даже взлаивают. Потомки любимцев суровых викингов столь же сдержанны. Может быть, это не дисциплина, а просто достоинство характера?

Справедливости ради будь сказано: нас возили в те места, которых мы ранее не видели. В частности, то был крохотный магазинчик, торгующий антиквариатом. Меня привлекло ожерелье. Написание романов о кристаллах даром не прошло: вглядевшись в товар, я тут же определил камни (альмандины, это самые дешевые гранаты), а также отметил, что персонажи моих произведений делали ту же работу куда качественнее.

Возили также нас в богатейший замок Швеции (богаче, чем у самого короля). Он принадлежал барону Врангелю (да-да, из тех самых), хотя род этот не из шведов, а из остзейских немцев. Король пожаловал участок барону, а тот уж расстарался.

Военное значения это строение не имело или почти не имело, но пушки по сей день красуются во дворе и даже на лестнице — правда, последние и размера невеликого (чуть выше моего колена, при том, что на лафете), и калибр у них хиленький. Но чего не сделаешь ради понтов...

Однако шведы все ж обставили других европейцев: в этом замке имеется великолепная коллекция... кхм... ночных ваз. В других странах не припомню подобных собраний, что, возможно, говорит лишь о моем невежестве. Аналогичные устройства времен моего детства много вычурнее, а об украшениях вообще молчу. Цветная эмаль, рисуночки. Глядя на такое, даже как-то стыдно использовать их... э-э-э... утилитарно.

Коллекция оружия тоже хороша, хотя аналогов полно. Но есть и отличия: это коллекция больше была собрана трофеями, не подарками. И потому классических рыцарских лат почти что и нет, зато в широком ассортименте доспехи пехотинцев, их же луки и арбалеты (вот тут аналогов и не припомню); мечи, ружья и пистолеты не впечатлили (такое видывал и многократно).

Ну и просто редкости а-ля Кунсткамера, хотя там-то куда больше всего. Особ отмечу: у барона во владении было то, что я принял за зуб нарвала. На самом деле это оказался китовый причиндал. Но размер тоже ничего себе – кит, однако; чай, не заяц.

Шведы, надобно заметить, оказались в большой обиде на американцев: из коллекции в свое время пропал пистолет. А всплыл он в музее «Метрополитен» в Нью-Йорке.

Еще в Швеции поразил мелкий, но значимый факт. Газон у нашей шведской подруги подстригал чистейший швед: светловолосый, светлоглазый и бородатый. Не латиноамериканец. Не негр. Не араб. Не турок. Интересный фактик, и притом не единственный.

Второе, что на эту тему бросилось в глаза: громадное количество блондинчатых деток. А брюнетиков, считай, вовсе нет. Не Бельгия. Не Франция. Стоит отметить.

Из Швеции мы долетели до Бергена на небольшом самолете. А Берген — уже другая страна.

Норвегия занимает в Европе несколько особое место. Она даже не член Евросоюза — всего лишь ассоциированный член — и со своей собственной кроной в качестве валюты. Тому были причины: долгое время эта страна жила на нефти из Северного моря, и потому могла позволить себе сильнейшим образом субсидировать сельское хозяйство.

Но цены на нефть упали, и крона покатилась вниз. Правда, субсидии остались, и они, следует признать, дают результаты: во-первых, продукты питания безумно дороги, во-вторых, они очень вкусные. За оба вывода могу ручаться.

Берген по американским меркам стариннейший город — сохранились здания аж 12 в. Одно время он был столицей Норвегии. Но куда большую известность он обрел как ганзейский город. Ганза, как мы там узнали — вовсе не транснациональная, а сугубо немецкая торговая компания, ганзейские же города суть те, где было их полноценное отделение. Берген заслуживал такового.

В нем сошлись уникальные природные факторы: близость Северного моря (кстати, тогда оно именовалось Немецким) с преогромными запасами рыбы вообще и трески в частности; удобный незамерзающий порт и уникальный климат, позволявший сушить рыбу без малейшего применения каких-либо технических средств, в том числе и укрывания ее от мух (их я вовсе не видел). Треску, натурально, потрошили; печень считалась ценным сырьем – из нее гнали рыбий жир, служивший для освещения. И эта рыба кормила всю Европу.

Житье-бытье немецких купцов было суровым. Дома их неоднократно горели так, что в начале 18 века взбешенные власти постановили: в домах никакого отрытого огня! Ни для еды, ни для освещения. Исключение делались для специально отведенных залов, где был устроен рядок очагов. Спали в подобии стенных шкафов, причем дверцы закрывались.

Жен в Берген не брали — проживание в Бергене полагалось чем-то вроде командировки — но по непотребным девицам ходили. Немецкие купцы отличались справедливостью: если в результате постельных попрыгушек случались последствия, то даме полагалось отступное: бочонок пива.

Важной достопримечательностью Бергена полагается его рыбный рынок. В путеводителях указано, что он ориентирован на туристов и потому чрезвычайно дорог. Это чистая правда, но не вся. Строго говоря, он не вполне рыбный — там торгуют и лыжными шапочками вкупе с иным трикотажем, а еще там полно едательных заведений — но морепродукты тоже присутствуют.

К огромному моему удивлению, на прилавках оказались камчатские крабы, которые вполне себе прижились в северной Атлантике (разумеется, на фермах). Так же там оказалась китячья колбаса, чего я вообще никогда в жизни не видел, а равно китятина в копченом и сыром виде.

Из Бергена мы поплыли на теплоходике к местному курорту Балестранд. Ничего себе, резвое суденышко: 32 узла, это 60 км/час. О качестве курорта можно судить хотя бы по тому, что на нем ежегодно с 1899 года и вплоть до начала Первой Мировой войны отдыхал его императорское величество Вильгельм II.

Лично я был более всего впечатлен действием Гольфстрима на эту местность. Мы своими глазами видели растущую там вишню и черешню (с плодами), причем от вишни мы малость отъели, а черешня пробудила нашу совесть, ибо находилась целиком за забором. Яблоки. Груши.

Малина, на которую мы совершили полноценный налет — правда, то были одичавшие кусты. И все это на широте Питера. А ведь даже в московском климате выживание вишни с черешней под большим вопросом по причине морозов. Замечу особо: температура, хотя был июль, не поднималась выше 13-15 градусов. После долгих споров мы сошлись во мнениях, что Гольфстрим дает мягкую зиму и отсутствие заморозков весной. А вызревают фрукты-ягоды благодаря очень длительному световому дню.

Балестрандская еда оказалась достойной репутации Норвегии вообще. Ужин в тамошнем ресторане был типа «шведский стол». Пять сортов одной только лососины! Имею в виду закусочную лососину, а не горячее. И это не считая другой рыбы, а равно баранины и лосятины, причем предлагалась также баранья колбаса.

Ничего подобного я нигде не видел – видимо, мало опыта накопил. Рыбный суп по-норвежски не имеет ничего общего с ухой по-русски. Это нечто близкое к супу-пюре, но также достойно съедания и облизывания ложки. Правды ради будь сказано: таких цен я тоже нигде не видел.

Из Балестранда наша дорога вела в городок Флом, ничем не примечательный, кроме того, что теплоходик держит курс в пределах изумительных по красоте фиордов. Большей частью фотографировать мешал дождик, и в нем опять же следует обвинить Гольфстрим.

Во Фломе мы пересели на специальный туристский поезд. Специализированность его выражалась в том, что он шел в очень красивой местности (горы, долины, большое количество водопадов), а снежники подходили чуть ли не к окнам. Но также этот поезд делал остановку возле большого водопада (не Ниагара, но вполне себе).

Над водопадом на скале появлялась женщина в зазывном красном платье, она убеждала пением и жестами нырнуть вслед за ней в этот самый водопад. Ради пущего эффекта она пропадала и мгновенно появлялась в другом месте. Это была Хульдра (имеется в виду имя, а не профессия), местный дух с недоброжелательным нравом. Но снимать было очень трудно: от водопада шел такой поток водной пыли, что я испугался за объектив.

Из туристского поезда мы пересели в обычный, отличавшийся тем, что тот не делал остановок в чисто туристических целях, а пейзажи за окнами были ни капельки не хуже. И уж на нем мы доехали до Осло.

Первым впечатлением было: Норвегия отличается от своего южного соседа. Больше дам, укутанных в хиджабы. Много меньше деток с арийской внешностью. И куда поболее попрошаек на улицах. Нас уверяли, что это большей частью румыны и румынки — возможно, но проверить было трудно. Никто из нас не был силен в румынском языке. Вся эта гуманитарная картина позволила сделать вывод: социальные прелести Норвегии много привлекательнее шведских, а климат не намного более суров, если не забираться дальше Осло.

Очень быстро выяснилось, что норвежцы глубоко уважают летний отдых вообще и туризм в частности. Выразилось это в том, что примерно половина всех местных ресторанов была закрыта на каникулы.

Вторым интересным фактом была разница в ценах на отели: по субботам-воскресеньям они ниже, чем в будние дни. Впрочем, это разъяснилось: Осло ориентировано (или ориентирован?) на деловых людей, а не на туристов. Первым в выходные делать там нечего.

Мало того: на период летних отпусков деловая активность снижается, отсюда и ресторанные заморочки. Но для нас с Натальей, привыкших, что американские дельцы от общепита не упускают ни единого цента, это выглядело несколько странно. Вынужден, однако, признать, что там, где оказалось открыто, все так же вкусно.

Все мы отметили, что письменный норвежский легко переводим. Например, известнейшая картина известнейшего норвежца Томаса Мунка носит по-норвежски название «Skrik», а переводится как «Крик», что, собственно, на ней изображено. Лично мне показалось, что этот Мунк, несомненно, лучший художник в Норвегии, но не в мире.

В программе лично у меня стояло обязательное посещение музея «Кон-Тики». Оказалось, что совсем рядом с ним музей «Фрама». Был там чуть поодаль музей викингов, но на него времени уже не хватило.

Музей «Фрама» имеет на входе табличку, с гордостью информирующую, что это лучший музей Норвегии. Готов поверить. Корабль помещен туда целиком, и он находится в куда большей сохранности, чем известный шведский корабль «Ваза». Удивительно, но «Фрам» оказался совсем не таким маленьким, как можно было подумать, исходя из количества экипажа (12 человек).

В пояснениях отмечалось, что Нансен при проектировании руководствовался двумя принципами: судно должно выдержать ледовое сжатие, а вместимость трюмов должны быть достаточной для пропитания экипажа в течение шести лет.

И не вина великого норвежца, что он промахнулся в оценке направления течений и ветров в Северном Ледовитом океане и оттого не дошел до полюса. Впрочем, впоследствии другой норвежец Руал Амундсен одолжил у Нансена его судно и на нем дошел до Антарктиды, выгрузился и на санных упряжках добрался до Южного полюса. Отдельно упомянуто, что тот же Амундсен уже на другом корабле первым прошел через Северо-Западный проход, то есть обогнул Северную Америку.

После этого он пришел к выводу, что первейшим средством освоения Арктики будет авиация, пытался приспособить для этого гидросамолеты (не особо удачно), построил дирижабль «Норвегия» — кстати, конструктором был сам Умберто Нобиле — и пересек на нем Северный Ледовитый океан, сбросив флаг на полюс.

Что же до музея «Кон-Тики», то он и вправду чуть уступает старшему брату, но и то мы узнали кое-что из того, что в известнейшей книге Тура Хейердала было опущено. Бедняга, оказывается, с детства боялся воды, скверно плавал, но... обладал громадным личным обаянием. Не сомневаюсь, что в случае надобности из него вышел бы отменный дипломат. Он ухитрился привлечь внимание влиятельных людей к своей теории переселения народов.

Между прочим, по современным понятиям, она частично верна, то есть заселение Полинезии частично шло из Южной Америки, но в середине ХХ века тогда в нее не верил ни один специалист. Он нашел материальную поддержку в Пентагоне.

Он уговорил президента Перу выделить рабочую силу на постройку плота и на буксировку его в открытый океан — не занимая при этом никакого официального поста. На эту же сторону личности Хейердала намекал и его товарищ по путешествиям Юрий Сенкевич.

Мы не пожалели, что потратили кучу денег и побывали в Северной Европе. Она стоила того.