(Ода МИС  и  С  и  группе МФ-68-1)

                                                     Глава IV

    Продолжение учебы и вторая сельхозэпопея.

    После возвращения с сельхозработ в Москву из Маслово, мы вновь продолжили временно прерванную учебу. Снова начались у нас нелегкие учебные будни с лекциями, семинарами и лабораторными работами. Вроде бы все то же самое, но вместе с тем не совсем то, что было раньше. Потому что, благодаря Новокузнецку и  Маслово,  очень сильно изменились мы сами и наше мировоззрение, а в первую очередь изменилось наше отношение друг к другу в частности, и к жизни вообще. Мы заметно повзрослели, набрались столь необходимого нам жизненного опыта и, наконец, превратились из молоденьких и желторотых птенцов во взрослых людей.

    Жизнь в селе наложила на нас своеобразный отпечаток, в первую очередь привила многим другие привычки. Коковишкина мама рассказывала мне после Маслово с неподдельно звучавшим ужасом в голосе: «Лиля, представляешь. Приехала Оля домой, я поставила на стол блюдо с яблоками, а Оля взяла одно, обтерла его о халат и начала есть. Ну что это такое за манеры?». Я прекрасно понимаю, что воспитанную и интеллигентную маму, детство которой прошло в среде дипломатических работников, шокировали Олины манеры.  Но для нас в селе было вполне естественно сорвать яблоко, вытереть его наиболее чистой частью одежды и съесть.

     Нам естественно захотелось продолжить общение друг с другом, столь полюбившееся нам  на ознакомительной практике и в совхозе, но продолжить уже немного на другом уровне и совсем в другом месте. Для этого мы решили отметить наше возвращение с сельхозработ и организовали грандиозный групповой вечер на квартире у Рэксы. Туда мы пригласили всех наших  одногруппников, пожелавших принять участие в этом вечере. Как ни странно собрались практически все. В этом вечере даже приняли участие представители других групп, с которыми мы сдружились на сельхозработах.

     Вечер получился очень интересный, наверное, ни разу еще наша группа не собиралась вместе в таком полном составе. Все были переполнены впечатлениями сельской жизни и мечтали вновь поделиться ими друг с другом. Мы повеселились от души, попели старые и новые песни, поплясали и разошлись по домам очень поздно. Разошлись очень довольные прошедшим вечером и, само собой, друг другом. После двух месяцев очень тесного общения в Новокузнецке и Маслово, нам просто необходим был подобный вечер, чтобы снова побыть вместе, чтобы снова испытать радость общения и попробовать переоценить и укрепить свои вновь сложившиеся взаимоотношения.

     И вечер, разумеется, принес свои плоды. Плоды, которые впервые появились в Новокузнецке, продолжили свое созревание на бескрайних сельскохозяйственных угодьях совхоза Маслово и окончательно созрели уже в результате организованного у Рэксы вечера. Провожая домой Скакунишку после этого вечера, Лякишонок объяснился ей в любви. В результате пришедшая в институт на следующий день после вечера Татьяна, просто сияла от счастья.

    Продолжили свое дальнейшее развитие романы между нашими парами, сложившимися в Новокузнецке: АБ-Тетеря, Люся-Женечка и Вибрион-Рэкса. Но их взаимоотношения развивались не столь стремительно, как у Татьяны и Володи, а значительно медленнее и своего пика они достигли не к моменту завершения наших первых сельхозработ, а значительно позже.

    Ну да взаимоотношения взаимоотношениями, а мы уже оказались на третьем курсе и нужно продолжать учебу, тем более, что у нас появилось много новых интересных дисциплин: статистическая физика и элетротехника, а также специальные дисциплины, такие как металлография, металловедение и термообработка металлов. Учеба требовала, чтобы мы отдавали ей достаточное количество  своего свободного времени, что мы и вынуждены были делать.

     Из-за пропущенного месяца у нас произошло смещение учебного графика, и соответственно сроков сдачи зачетов и экзаменационной сессии. Из-за всех этих изменений и перемещений, я впервые не поехала домой на ноябрьские праздники, а осталась в Москве. На 7-е ноября в Москве были сильные морозы, и выпало очень много снега. Я такого в ноябре никогда раньше не видела – парад в честь 53-й годовщины Октября  на заснеженной Красной Площади. Московские старожилы  вспоминали, что такое было только в 1941 году – мороз и сильный снегопад на Ноябрьские праздники.
Годовщину Октября мы собрались отмечать на квартире у Гарика Умарова. Он жил недалеко от Савеловского вокзала – снимал угол в однокомнатной квартире, и проживал на протяжении всей учебы в институте в одной комнате со своей хозяйкой.

     Нас там собралось не очень много людей. Как-то более организованно встретить праздник не получилось – многие разъехались в разные стороны. Кто-то поехал домой, кто-то по туристической путевке уехал отдыхать, а те, кто остался в Москве – собрались у Гарика. К нему пришли: Серега Алексеев, Вибрион, АБ, Ольга Коковихина, Ниночка Семенова, я и Оля Несветаева. Он сам показал себя очень радушным хозяином, проявив при этом незаурядные кулинарные и организаторские способности: сам купил продукты, приготовил еду, накрыл на стол, зажарил курицу, а к ней в качестве гарнира приготовил и подал отварной рис.

     Мне кажется, Гарик сознательно решил продемонстрировать нам свои замечательные, совершенно неоспоримые таланты, в надежде завоевать сердце неприступной Ольги Коковихиной. И может быть ему это удалось бы рано или поздно сделать, но … Было одно очень большое но. Гарик, к глубокому сожалению, был ростом на несколько сантиметров ниже ее, а это в глазах Коковишки, в силу имеющихся у нее комплексов, являлось огромным, просто непреодолимым препятствием.

    Целая жареная курица очень аппетитно лежала на большом блюде в центре стола. Гарик предложил кому-нибудь из девочек разделить ее на порции, но все мы дружно замахали руками и начали отнекиваться. И тогда наш горный орел Гарик, молча подвинул к себе поближе блюдо, взялся руками за курицу и разделил ее на аккуратные небольшие порции несколькими ловкими, быстрыми, практически неуловимыми  движениями рук.

     Только что на блюде лежала целая курица – и вдруг вместо нее появилась небольшая горка куриного мяса, разделанного на отдельные порции. У него это получилось, как у фокусника в цирке: ловкость рук и никакого мошенничества. Невольно складывалось впечатление, что он всю жизнь только тем и занимался, что разделывал на порции приготовленных целиком кур.

    Там же, на этом вечере Гарик впервые продемонстрировал нам свое умение играть на гитаре. Оказывается, он самостоятельно по самоучителю уже несколько лет учился играть на шестиструнной гитаре по системе Каракасси и вполне сносно мог  играть различные классические произведения. Гитара у него была своя собственная и качеством даже чуть-чуть получше, чем у Вибриона и Большого Алексеева.  У тех вообще гитары были совсем простенькие –  семиструнные стоимостью 7 рублей 50 копеек, но когда они начинали играть, то их игрой, особенно в паре, можно было просто заслушаться. Словом,  играли они на гитарах  как настоящие виртуозы.

    Нужно заметить, что мы очень неплохо отметили Октябрьские праздники, а вслед за праздниками наступили учебные будни такие же, как и на предыдущих двух курсах с небольшим отличием: на третьем курсе у наших мальчиков начались занятия на военной кафедре. Для этих занятий у всего потока выделялся один день в неделю, в нашем конкретном случае это была суббота и, соответственно, у девочек появился один дополнительный выходной.

    Занятия на военной кафедре совершенно преобразили внешность наших ребят: они стали очень коротко стричь свои волосы (на военной кафедре категорически были запрещены шевелюры с длинными волосами, очень модными в то время).  Мальчики стали выглядеть более подтянутыми и аккуратными, потому что на занятия их обязали ходить в костюмах и светлых рубашках  с галстуками. Ни о каких джинсах и свитерах даже речи не могло быть. А костюм с рубашкой и галстуком дисциплинирует и придает строгий внешний вид.

    Новый 1971 год мы встречали у Рэксы на квартире, встречали очень весело и интересно. Стол у нас был накрыт фуршетный – кому чего хочется, тот подходит и берет. Очень просто и демократично. В 23.45 сначала проводили старый год, потом послушали по телевизору речь и поздравления Брежнева Л.И. советскому народу и встретили Новый год. Популярный в то время Новогодний Голубой огонек смотреть не стали, а увлеклись танцами.

     Из-за встречи этого Нового года у нас была масса проблем. Сначала мы собирались встретить его на квартире у АБ, но за два дня до праздника его родители почему-то запретили это делать у него. Но тут на помощь совершенно неожиданно, добровольно и очень вовремя пришли Рэксины родители и разрешили отметить Новый год у них дома, что мы с удовольствием и сделали.

    После Нового года у нас началась зачетная неделя, а после сдачи зачетов – экзаменационная сессия. Все немного со сдвигом по срокам, по сравнению с предыдущими годами. Зимние каникулы у нас тоже начались и закончились немного позже, но зато к летней сессии мы уже полностью вошли в график и сдали ее как положено  - в июне.

    Летом мы, как это принято в нашем институте, один месяц должны были отработать на общественных (читай бесплатных работах). Сначала нам говорили, что мы будем работать на строительстве павильона «Космос» на ВДНХ, но в последний момент все, как всегда, переиграли и отправили часть нашей группы на ремонт четвертого корпуса на Крымском Валу.

     На Крымский Вал из нашей группы попало 9 человек, а остальных раскидали кого куда: кого на хозработы, а кого-то на стройку в Чертаново. На стройке мы все в основном занимались тем, что выносили из корпуса скопившийся в нем строительный мусор. За первую неделю работы на стройке у нас было два случая травматизма: Оля Коковихина разбила голову о вентиляционную трубу, а Лена Смотрицкая чуть не выбила глаз стальным листом. Ниночку Семенову вообще освободили от строительных работ по состоянию здоровья.

     В 1971 году появилась, наконец, долгожданная студенческая стройотрядовская форма, о которой много писала наша пресса: очень симпатичный брючный костюм из хлопчатобумажной ткани болотного цвета. В дополнение к этой форме каждый ВУЗ придумал свою цветную эмблему, которую пришивали к рукаву. Форма стоила около 20 рублей, и в нашем институте через комитет ВЛКСМ разрешили приобрести ее всем желающим, работающим на стройке. Я конечно сразу же решила купить себе такой чисто рабочий костюм, но на меня долго не могли найти подходящий размер. Наконец после долгих раскопок откопали для меня  один комплект 44 размер, рост 2-й, который был мне немного великоват, но меня сразу же утешили, сказав, что после первой же стирки костюм обязательно сядет.

    Я решила приобрести для себя стройотрядовскую форму, потому что это просто очень  удобный рабочий костюм, незаменимый при работе на стройке. А нас все равно постоянно бросают трудиться то на одну стройку, то на другую, и конца институтским стройкам в ближайшем будущем не видно. И, как оказалось впоследствии, абсолютно правильно сделала. Форма эта здорово выручила меня и на очередных сельхозработах, и во всех наших дальнейших работах на всевозможных стройках.

    1-го сентября 1971 года мы, как обычно, приступили к учебе уже на четвертом курсе, а 8-го числа нам объявили, что мы опять должны на один месяц поехать поучаствовать в очередной битве за урожай, в том же самом Зарайском районе. Мы, естественно, мечтали снова попасть в полюбившееся нам Маслово, но оказалось, что там уже длительное время трудится другой студенческий отряд из нашего института, и нас отправили в деревню Печерники.
 
    В Печерники попали три физхимовские группы,  все металлофизики – МФ-1;    МФ – 2  и  МФ – 3. Сопровождал нас на этот раз только один преподаватель, которого бойкие на язык студенты, непонятно из каких соображений,  моментально прозвали «Рыбка». Очевидно, институтское руководство решило, раз мы стали на один год старше, значит, теперь за нами сможет присмотреть всего один человек.
   

     Когда мы попали в Печерники, то оказалось, что этот совхоз по своей инфраструктуре Масловскому даже в подметки не годится: общежития там нет, водопровода нет, столовой и почты тоже нет, даже баню удалось для нас наладить только с очень большим трудом. Как всегда с расселением девочек возникли определенные трудности. 

    Сначала  нас расселили в каком-то то-ли недостроенном, то-ли недоразваленном доме, замка там на входной двери не было, окна толком не закрывались, и мы вынуждены были оставлять каждый день одного дежурного караулить комнату и вещи. К тому же после первого же дождя выяснилось, что крыша нашей развалюхи изрядно протекает, поэтому после многочисленных жалоб и просьб нас в срочном порядке переселили в две комнаты в клубе.

     Мальчики наши тоже жили в том же самом клубе – прямо в зале и на сцене, теснотища там у них была неимоверная, а пять девочек из группы МФ-2 вообще жили в доме у одной колхозницы. В том же клубе находилась бухгалтерия совхоза и библиотека, в читатели которой мы дружно сразу же записались, правда литература там была не очень интересная, но на безрыбье и рак  рыба.

     В день нашего приезда в деревне произошел несчастный случай: один сильно подвыпивший мужичок возвращался  поздно вечером домой от своей любовницы, упал в колодец и утонул (а может быть, ему помог кто-нибудь попасть в колодец?). Перепуганный Рыбка моментально отреагировал: достал молотки, гвозди и доски, и послал двух наших ребят - Феликса Хаимского и Женечку Крюкова вечером в срочном порядке заколотить все колодцы в деревне. Скорее всего, он просто боялся, что наши мальчики последуют дурному примеру алкаша и тоже попадают в колодцы.

    Рано утром вся деревня проснулась от раскатов отборного трехэтажного мата: это местные жители так своеобразно выразили свою радость при виде заколоченных колодцев. После длительных многоэтажных матюгов доски от деревянных срубов моментально были отодраны, а всю родню Рыбки до седьмого колена еще долго продолжали песочить с использованием столь часто повторяемых в русском языке слов.

     Поскольку столовой в деревне не было, а есть и пить нам надо по меньшей мере три раза в день, поэтому поваров в количестве пять человек назначили из студентов группы МФ-2. Шеф-поваром стал Илья Алукер, а поварихами четыре девочки. Под столовую был еще раньше приспособлен небольшой деревянный сарай, в котором стояла плита и находилась вся необходимая кухонная утварь.

     Должна отметить, что с поварами нам очень повезло. Готовили они для нас на совесть, старались по возможности разнообразить меню, а самое главное – не воровали продукты по той простой причине, что в нашей среде об этом даже речи не могло быть, да и девать их им было некуда. Поэтому питались мы вкусно, сытно и разнообразно. Правда, из  мяса в столовой была только телятина, но благодаря умению и старанию наших поваров мы этого практически не замечали. Готовили они вкусно, при этом старались по-хозяйски полностью, по возможности минимизируя отходы, использовать все выделяемые нам продукты. Несколько раз из копыт и голов даже холодец варили.

     А потом они наладили бартерный обмен телятины на кур с соседней деревней, где работали другие наши физхимовские группы, которые по иронии злодейки - судьбы питались исключительно курятиной и тоже мечтали внести хоть какое-нибудь разнообразие в свое мясное меню. Обмен этот пришелся по душе всем участникам сделки и помог внести дополнительные блюда в наше меню.

     На завтрак нам готовили чаще всего молочные каши, чередуя  напитки: чай, кофе или какао. Сахар на стол подавали в больших мисках, и каждый сыпал себе в тарелку и чашку столько сахара, сколько хотел. Как-то за завтраком Ольга Коковихина решила насыпать себе в кружку с чаем сахар и для этого придвинула к себе  ближайшую миску, в которой сахар был насыпан горкой.

     Не успела Коковишка со своей чайной ложкой добраться до сахара, как ее поползновения были остановлены криком Милы Фаляно: «Оля, ты куда тащишь мою кашу? Ты что, не видишь - это не миска с сахаром, а моя миска с кашей, в которую я добавила сверху немного сахара, потому что ее недостаточно подсластили». Это выражение «немного сахара» всех нас слегка удивило, потому что каши из под сахара не было видно вообще. Но о вкусах не спорят, кому что нравится.
На обед наши повара регулярно готовили для нас компот из собираемых нами в заброшенных садах яблок, добавляя в него для цвета, вкуса и аромата ягоды дикорастущего терна.

     Эти ягоды окрашивали компот в ярко вишневый цвет, придавая необычайно приятный вкус и неповторимый аромат. Увидев однажды, как мы рвем терн для компота, вездесущий и жутко любознательный, а скорее всего до полного безобразия любопытный Рыбка сразу же начал одолевать нас вопросами: «А к какому семейству принадлежит эта ягода?», «А нельзя ли эту ягоду отнести к семейству малины?», «А какие родственные растения есть у этой ягоды?»

     Вообще он своим любопытством и разнообразными вопросами и советами очень сильно надоедал всем. То начнет читать лекцию по технике безопасности и рассказывать, что к коровам нельзя подходить спереди, а к лошади сзади, то как-то раз прицепился к дояркам на ферме с каверзным вопросом: «Почему у коровы четыре соска, а не восемь?»

    Доярки от него сначала отмахивались, а он продолжал надоедать им каждой по очереди до тех пор, пока одна, очень бесцеремонная и бойкая на язык, не ответила ему в очень резкой форме: «А почему у тебя в штанах один, а не два?». Этот весьма откровенный ответ слегка ошеломил скромного, целомудренного Рыбку, заставил его временно умерить свое безграничное любопытство и прекратить задавать глупые вопросы направо и налево, но, к сожалению, ненадолго.

     По вопросам организации труда и использованию рабсилы Печерники тоже сильно отставали от Маслово, и мы там очень часто оказывались без работы. Но, зато, какие только работы мы не перепробовали, чем только нам там не пришлось заниматься: картошку после копалки подбирали, на картофелеуборочных комбайнах работали, телят пасли, коров доили, солому разгребали, коровник штукатурили, на картофельной сортировке работали и грибы собирали. Словом, перепробовали все виды работ, какие только можно себе представить осенью в деревне.

    Свою трудовую деятельность мы там начали с подборки картофеля после картофелекопалки. Картошку мы подбирали вручную, ссыпали в плетеные из лозы корзины, а потом из корзин пересыпали в сетки или мешки. Прошел две грядки из одного конца поля в другой – картофеля на грядках нет, зато по полю ровными, аккуратными рядами стоят заполненные картофелем сетки и мешки.

    Но так хорошо все было организованно только в самый первый день работы. Мы все дружно шли по заранее подготовленным для уборки грядкам, оставляя за собой стройные шеренги сеток и мешков. Но в последующие дни все пошло вкривь и вкось: то грядки не накопаны, то дождь пошел, то мешков нет, то до поля картофельного нас подвезти не на чем. И тут вольно или невольно мы начали проводить сравнение с аналогичным процессом в Маслово.

     Да, в Печерниках все было как-то по-другому, немного уютнее, более по-деревенски что-ли: и дома все сплошь деревянные, аккуратные, одноэтажные, и неповторимо изящные деревянные колодезные срубы, и необыкновенно красивая природа, и люди какие-то сплошь сельские, простые и абсолютно без всяких претензий. Но организация труда там хромала однозначно, можно смело сказать, что ее просто-напросто не было вообще никакой. И, естественно, подобная ситуация не могла нам понравиться.  Уж если нас на целый месяц оторвали от учебы, то хотелось бы, с большей пользой для себя и для общества провести время, что было абсолютно невозможно сделать в Печерниках при их отношении к работе.

     И если постепенно наш быт в деревне более или менее наладился, нормализовался, то по-прежнему не было никакой предсказуемости в том, чем мы будем там заниматься. У меня сложилось впечатление, что наш отряд вообще был в тягость местному руководству. Они и без нас толком не знали, что со своими работниками делать, куда их направить на работу, а тут еще полсотни человек свалились на них, как снег на голову и постоянно требуют работу.

    Постоянный и достаточно большой фронт работ был только у работников столовой. Потом к ним добавились еще четыре наших девочки, которые заменили двух доярок на ферме, впервые за много лет, отпросившихся в отпуск на время прибытия студентов, да плюс еще одна девочка, пасшая телят. Ею оказалась наша Татьяна Скакова, как всегда приехавшая на работу на несколько дней позже из-за очередного сильного, сезонного обострения своего хронического заболевания.

     Всех остальных руководство и судьба систематически перекидывали с одной работы на другую. Утром мы понятия не имели, чем будем заниматься после обеда, а про следующий день даже говорить нечего. К тому же постоянно путала карты вечно ломающаяся техника. То комбайн перестал работать, то сортировка начинала барахлить, и ломалась, то фаза в землю внезапно уходила, и вообще все механизмы враз останавливались. Короче предсказуемости никакой.

    И даже если с утра все было решено, и нас отправляли работать на комбайн, то при ближайшем рассмотрении обнаруживалось, что комбайн отлажен из рук вон плохо: вместо картошки по транспортеру идет сплошная земля, а картошка почему-то вся остается на грядке.  Как отладить комбайн, чтобы он не гнал на транспортер землю, не знал ни комбайнер, ни тракторист, да и узнавать это у них не было никакого желания.
 
    Поэтому руководители совхоза свою передовую технику быстро забросили, сильный пол, не долго мудрствуя, отправили на ж/д станцию разгружать и загружать вагоны, а девочек постоянно перекидывали то туда, то сюда, затыкая нами всевозможные дыры. Словом в нашей сугубо плановой стране возник внезапно в деревне Печерники абсолютно внеплановый, полностью бессистемный оазис.

    В Печерниках мы впервые отмечали  вновь обретенный праздник – День Танкиста. Поскольку наши ребята по военной своей специальности должны были стать танкистами, то естественно столь замечательный праздник не мог пройти мимо нас, но, к сожалению, именно в этот день произошел наш первый внутригрупповой разлад между мальчиками и девочками. Разлад был достаточно серьезный, но это не помешало всем металлофизикам собраться в мужской части клуба и отметить все-таки День Танкиста.

    Отметили мы его просто замечательно, а поскольку один из ребят группы МФ-3 взял с собой магнитофон, то мы смогли организовать даже танцы в клубе. Танцы мы организовывали очень просто – сдвигали в один угол все кровати, а на освободившемся месте танцевали.



Учитывая свою военную специальность, АБ привез в Печерники слова марша танкистов, написанные на мотив марша «Прощание славянки». Под мелодию этого марша очень хорошо шагалось по осенним сельским дорогам. Слова эти попытаюсь воспроизвести по памяти.

На врага по широкому по полю
Наши танки в атаку пойдут.
Инженеров широкого профиля
Подготовил стальной институт.

Припев:

Прощай, не жалей,
И слез ты не лей,
А как вернусь из лагерей,
Ты поцелуй и обогрей.

Припев

Супостатов в огромном количестве
Вижу я в командирский прицел.
Как врага победить героически
Мне уже объяснил офицер.

Припев

А как кончатся наши страдания,
Нам домой собираться пора.
Что ж ты, милая, смотришь невесело,
Провожая меня в лагеря. 

Припев

    Там же в зале клуба нам показывали иногда художественные фильмы. Всего их за месяц нам показали пять или шесть, в том числе и вторую серию «Неуловимых мстителей». Во время показа фильмов мы рассаживались на кроватях, как на креслах в зрительном зале. На просмотр фильмов приходили и жители деревни, большей частью дети.

    Несколько девочек, очевидно слегка обалдевших от нашего, мягко говоря, непривычного и непонятного для села образа жизни, начали по пятам ходить за мной, Скакунишкой и Наташей Горецкой. Если мы пели песни – они были рядом и слушали, если мы играли в карты – они стояли или сидели и просто смотрели. Они даже выучили слова одной песни, которую мы разучили и начали петь в Печерниках.

    Эта песня начиналась словами: «Мы шатались на Пасху по Москве по церковной…». Правда, они слегка переделали слова и в середине песни вместо слов: «Дал мне женскую кофту и отправил в Стамбул» пели: «Дал мне бабскую кофту и отправил в Стамбул». Их выражение про бабскую кофту стало для нас впоследствии просто своеобразным афоризмом и памятью о Печерниках.

    Если погода на улице внезапно портилась, и начинал моросить даже несильный, мелкий и нудный осенний дождь, все сельхозработы на открытом воздухе моментально прекращались и нам объявляли выходной день (или дни) до наступления  момента улучшения погоды и прекращения осадков. Возможно, администрация втихую даже бывала довольна плохой погодой, потому что осадки мгновенно избавляли от вечно мучающей их головной боли под названием алчущие работы студенты МИС и С.

    Наше постоянное стремление к работе очень сильно удивило местную публику. Дело в том, что до нас в Печерниках работали студенты МГИМО. Поскольку институт этот всегда отличался ярко выраженной самобытностью, студенты приезжали в деревню на своих автобусах, со своими преподавателями, поварами, врачами, мед-  и прочими работниками. При малейших признаках какого-либо заболевания моментально объявлялся карантин, и на работу студенты сразу же переставали ходить. 

    Поэтому наш приезд в село всего - навсего с одним преподавателем без многочисленного обслуживающего персонала их несколько, мягко говоря,  поразил, а наше стремление работать вообще просто-напросто потрясло всю деревню до глубины души. Местная публика про нас говорила так: «Мало того, что они ничего для себя не просят, так еще и работают».

    Но если в плохую погоду исчезала головная боль у администрации, то она моментально появлялась у нас. Ведь тогда нам нужно было решать вечный вопрос русской интеллигенции: «Что же делать?». В один из таких свободных дней группа из нескольких девочек, освобожденная от сельхозработ в связи с «нелетной погодой» отправилась на прогулку под редким, моросящим осенним дождиком. Проходя по небольшой липовой рощице, мы обнаружили там много грибов свинушек и собрали их в одну из захваченных с собой сумок.

     Дальнейшую прогулку продолжили уже с собранными свинушками. Вышли из лесу на просторное зеленое поле, на котором паслись телята, коровы, овцы и росло огромное количество шампиньонов. Опять возник вопрос, а что же делать? Шампиньоны явно намного лучше, а главное, вкуснее свинушек, но ведь  собирать их уже некуда. Под приметным деревом высыпали собранные свинушки,  насобирали в освободившуюся сумку шампиньоны и пошли дальше.

     Пересекли большое поле и забрели в густой, невысокий ельничек. Заглянули под елки, а там маслят молоденьких видимо невидимо. Выбросили шампиньоны, набрали в сумку маслят, а их количество под елками даже не уменьшилось.  Тогда сняли мы с себя один плащ, расстелили его на земле и начали собирать грибы прямо в него. Насобирали их сколько смогли унести и пошли медленно обратно в деревню, держа четырьмя руками плащ за четыре угла.

     Принесли грибы в столовую, показали нашим поварихам. Они страшно обрадовались и сразу же, вспомнив пословицу, что всякая инициатива должна быть наказуема, сразу же  посадили нас чистить грибы. И вот тут мы, наконец, нашли применение нашим силам: собирали мы грибы вместе с доставкой в столовую часа полтора - два, а потом до конца дня чистили их с коротким перерывом на обед. Но зато наше столовское меню удалось сделать  более разнообразным, а главное – более питательным и вкусным.

     В первый же день на обед повара успели сварить очень вкусный грибной суп, а на ужин сделали картошку тушеную с грибами (правда, больше это блюдо напоминало очень густую похлебку). На следующий день уже нажарили на обед картошки с грибами в большом количестве, потому что сразу же после нашего прихода отправили в ельник большую группу добровольцев с тарой для сбора грибов, которую они очень быстро заполнили, а затем мы все дружно до темноты чистили грибы.

     Но это только на один день отвлекло нас, а ведь времени свободного при такой организации труда у нас было просто масса. Свободному времени мы очень быстро нашли применение. У нас сколотилась теплая, сугубо женская компания для игры в преферанс (или иногда мы расписывали Большого Кинга). Поэтому именно в Печерниках я научилась вполне профессионально расписывать пулю и на достаточно высоком уровне, овладела приемами игры в преферанс.

     В нашу компанию по пуле входили: Инна Рублева, Наташа Горецкая и Татьяна Скакова. Кроме того, мы выпросили у мальчишек их магнитофон и под музыкуиграли в карты, в основном сидя на кровати (потому что больше сидеть было не на чем) и жуя овсяное печенье. Но значительно лучше всех играла в преферанс Инка. Она жила в общежитии, а я заметила, что жизнь в общежитии почему-то почти всегда подталкивает человека к овладению карточными играми.

    Через эту весьма заразную болезнь в свое время прошли все наши ребята, живущие в общежитии. Причем играли они в общежитии по-крупному на деньги, а не на интерес, как это делали мы в деревне, и очень часто проигрывали большие суммы. Но карточный долг – долг во все времена считался долгом чести, поэтому требовал немедленной уплаты.  И они платили, платили всегда все сполна, часто оставаясь без гроша за душой и отправляясь на станцию разгружать вагоны, чтобы заработать себе на пропитание. А иногда обманывали родителей, отбивая им телеграммы о том, что нужно купить срочно ботинки или пальто, в зависимости от величины карточного долга.

     Но наша любовь к карточным играм никогда не принимала столь сильный размах и мы, обычно, завершали очень мирно свои карточные баталии, без всяких материальных санкций за проигранные очки. Да и как можно было делать все иначе, пребывая в весьма довольном и счастливом расположении духа, слушая музыку или распевая бардовские песни.

     Наши гитаристы, сильно обидевшиеся на нас в день танкиста, не очень баловали всех нас музыкой и песнями, но мы быстро нашли выход из сложившейся ситуации и привлекли в наш стан гитариста из группы МФ-2 Володю. Он играл на гитаре намного хуже Вибриона, и даже хуже Гарика, но зато никогда не отказывался попеть и поиграть для нас. Репертуар у него был не очень обширный, но зато разительно отличался от привычного нам репертуара наших гитаристов. Благодаря Володе мы, в свою очередь, разучили много новых самых разнообразных веселых и грустных песен, тоже заметно пополнив свой репертуар.

    Там же, в Печерниках,  мы открыли для себя такого барда, как Качан. Песни в его исполнении были записаны на магнитофонной пленке, которую мы регулярно прослушивали в свободное от работы время. Много новых песен привез с собой в Печерники наш прославленный, самобытный гитарист Серега Алексеев. И хотя он давно вышел из своей глубокой меланхолии, играл и пел для нас он все равно не очень часто.

     Хочу заметить, что в наших взаимоотношениях не все было очень гладко и безоблачно. Мы, естественно, выясняли отношения, иногда ссорились и достаточно часто ругались друг с другом. Но ведь это естественно. Любые отношения не стоят на месте, они должны развиваться, а развиваться они могут только через живое, человеческое общение, которое может иногда, в силу некоторых обстоятельств перерасти в ссору.

    Самым крупными специалистами по развитию человеческих взаимоотношений (читай по ссорам)  у нас были Тетеря и Мила Фаляно. После каждой крупной ссоры Тетеря переставала разговаривать со своим противником, а если жизнь вынуждала ее с ним (ней) общаться, то Лена прибегала к помощи своего вечного смягчающего буфера (передаточного звена) - Рэксы. При этом Тетеря говорила Рэксе: Лена, передай, пожалуйста, Лиле (а Лиля в это время стояла рядом) то-то и то-то.

     Спокойную, абсолютно  неконфликтную Рэксу такие постоянные обращения передать что-то рядом стоящему человеку тоже раздражали, она кривилась, скрипела зубами, но продолжала терпеливо выполнять Тетеринские просьбы.

    Тетеря отдыхает.

     Доходило до того, что Тетеря умудрялась не разговаривать с доброй половиной нашего скромного по численности женского коллектива. Поэтому еще в Новокузнецке было внесено предложение, чтобы Тетеря вывешивала ежедневный бюллетень, с кем она сегодня разговаривает, а с кем нет. Это предложение Тетеря внимательно выслушала, но к исполнению не приняла, ввиду отсутствия бумаги, желания и нелюбви к различным бюрократическим ухищрениям.
 
     К моменту нашего приезда в Печерники ее роман с АБ тоже дал солидную трещину уж не знаю по какой причине, но ни Лена ни Саша по этому поводу внешне совершенно не страдали. Может быть виной всему была любвеобильная Тетеря. Но Саша очень быстро утешился, и, отдыхая летом в очередной раз в институтском лагере в Пицунде, переключил свое внимание на отдыхающих там девочек из группы МФ-2. По примеру одного своего знакомого он организовал из них гарем (точнее он называл их своим гаремом в шутку).

    В Печерниках Саша регулярно прогуливался по вечерам с гаремом, проводя длительные беседы с девушками и читая им наизусть стихи. Иногда к ним присоединялся Вибрион, который тоже был вместе с АБ в Пицунде и подружился с группой девушек из МФ-2. Одна из них, Лариса Цветкова, сумела все-таки завоевать сердце маленького Алексеева.

    Возможно, здесь свою роль сыграло ее имя и очень спокойный, уравновешенный характер. Саша, постоянно бредивший испанским поэтом Федерико Гарсиа Лорка и читающий наизусть его стихи, очень быстро переименовал Ларису в Лорку,  а их отношения из шутливых столь же быстро переросли в серьезные. Они, в конце концов, поженились на пятом курсе и живут очень счастливо до сих пор, вырастили замечательного сына и имеют уже не менее замечательного внука, а может быть уже даже двух, потому что летом они все ожидали прибавления семейства. (На момент публикации на сайте у четы Алексеевых было уже четверо внуков).

    Наш образ жизни с поздними посиделками явно не способствовал раннему пробуждению, поэтому, вспомнив, как я будила всех девочек в Новокузнецке, в Печерниках я вернулась к моим слегка позабытым после Новокузнецка обязанностям общественного будильника. Учитывая тот факт, что раннее, да к тому же грубое пробуждение явно не способствует хорошему настроению, мне пришлось применить максимум изобретательности и находчивости, чтобы сделать процесс пробуждения максимально мягким, почти что нежным. В большинстве случаев, как это подтверждали те, кого я будила, мне удавалось это выполнить достаточно эффективно.

    Наш досуг в деревне мы заполняли с максимально возможным разнообразием, чередуя обучение верховой езде на одном из нескольких сохранившихся в совхозе коней, с обучением вождению грузовика и трактора. Все это мы перепробовали вместе с Тетерей. Грузовик мы с ней водили, потому что она осваивала вождение (ее родители как раз собирались покупать машину), а трактор и верховая езда – просто из любопытства, спортивного интереса и от избытка энергии, которая  в молодости бьет ключом и большинство очень часто просто не знает, куда ее деть.

    В один из вечеров мы с девочками разобрали выданный нам во временное пользование магнитофон «Комета». Каково же было наше удивление, когда из него мы извлекли несколько монет достоинством от одной копейки до двух, десяток спичек, два целых овсяных печенья и несколько лишних винтиков. Но самое интересное – все это абсолютно не мешало магнитофону работать. После извлечения всех посторонних предметов магнитофон также исправно продолжил свою работу, как и раньше.

    С сельскими жителями у нас установились спокойные, ровные отношения. Но в один прекрасный день ближе к окончанию наших сельхозработ они оказались омрачены одним печальным событием. Несколько ребят из группы МФ-3 поймали домашнего гуся и с помощью наших поваров помогли ему завершить свою гусиную жизнь изжаренным в духовке. Мы все дружно участвовали в его съедении. Но даже такой большой гусь, разделенный Ильей на 50 человек, показался всем маленьким, но зато аппетитным и очень вкусным.

     Ввиду отсутствия в нашей деревне магазина, у нас достаточно остро стояла проблема приобретения продуктов для наших сельских праздников, таких как дни рождения. Но мы нашли выход и из этой ситуации с помощью наших ребят, отправленных работать грузчиками на железнодорожную станцию. Они даже умудрялись грузить вагоны отдельным клиентам за наличный расчет, а на вырученные таким своеобразным способом деньги привозили нам заказываемые продукты.

     Поэтому я могу смело утверждать, что мы умудрялись находить выход всегда, при любых обстоятельствах и из любых положений. У нас даже сложилась своеобразная поговорка: «Из любого, даже самого безвыходного положения всегда существует по меньшей мере два выхода: один туда, а другой обратно». То, что мы всегда находили выход вполне закономерно – в жизни выживает сильнейший, а если не сможешь быстро найти выход – значит, не выживешь, а выход найдешь только тогда, когда будешь его настойчиво искать.

     Печерники пришлись нам по душе ничуть не меньше, чем Маслово. Может быть, причиной явилась простая смена обстановки, а может быть просто полная свобода действий, которой мы располагали, находясь на сельхозработах. Могу отметить, что мы никогда не страдали и не возмущались из-за того, что нас систематически отправляли в село бороться за урожай.

     За урожай боролись не только мы, много десятилетий подряд из года в год за урожай регулярно боролась вся страна. Причем чаще всего бороться приходилось городским жителям, и шефскую помощь селу по разнарядке сверху с апреля по сентябрь оказывали все предприятия и организации.

    Что касается студентов, то почти все мы каждую такую поездку воспринимали как праздник, как дополнительный отдых, как возможность сменить умственный труд на физический. Мне лично вообще смена видов деятельности всегда доставляла удовольствие и не только в молодости, но и сейчас. Думаю то же самое чувство испытывали многие студенты, именно поэтому большинство из нас всегда с неохотой покидали деревни, в которых работали.       

    А в Москве нас ожидали лекции, лабораторные работы и семинары, которые мы оставили ненадолго, всего лишь на один месяц, поэтому по истечении этого срока наши бессменные, добровольные сельскохозяйственные руководители Панкратов и Сафронов в очередной раз снова приступили к подведению  итогов нашей сельскохозяйственной деятельности и закрыванию нарядов.

    Однако в Печерниках даже их опыт ведения переговоров с начальством не принес ожидаемых материальных результатов, и полученный нами, в конце концов, расчет не шел ни в какое сравнение с расчетом, полученным в Маслово. Ребята получили всего по 30-40 рублей, а девочки вообще всего-навсего по 6 рублей. Более или менее хорошо заработали только наши повара и поварихи – по 60 рублей, но ведь они трудились, не покладая рук с шести утра до восьми вечера каждый день. Так что сравнения с Маслово Печерники не выдержали ни с какой стороны.

     Здесь нет ничего удивительного, потому что в отличие от Маслово, мы в Печерниках больше бездельничали, чем работали, поэтому и заработки такие мизерные оказались, хотя, видит бог, мы старались браться за любую предлагаемую нам работу. Словом, мы уехали практически без денег, но зато все остались очень довольные друг другом. Ведь в процессе работы удалось не только обрести новых знакомых и друзей, но и набраться знаний и разнообразного практического опыта, а кому-то деревня Печерники вообще помогла устроить личную жизнь и найти верного, надежного и постоянного спутника (спутницу) жизни.

     Нас нисколько не смутили такие скромные заработки, потому что в то время мы все не придавали особенного значения деньгам. Очевидно, чисто интуитивно соглашаясь с поговоркой: «Беден не тот, у кого мало, а тот, кому мало». А деньги, сколько их не заработай, все равно потратишь. Один простой пример. К Феликсу Хаимскому, в день, когда мы должны были уезжать из Маслово, приехала в гости его девушка, из его родного города  - Черновцы. Когда мы после сельхозработ приступили к учебе в институте, на перемене разговорились с ним и спросили, где она сейчас, как поживает. Феликс ответил, что уже уехала домой, а потом добавил: «Хорошо, что мы хоть немного денег в Маслово заработали. Мне их как раз хватило на два дня, которые она пробыла в Москве».

    А ведь Феликс, как ударник труда и один из самых безотказных и неутомимых грузчиков, заработал больше всех – он получил под расчет чистыми 130 рублей. Вот так мы в то время относились к деньгам – тихо, спокойно и абсолютно без всякого фанатизма. Если были деньги – тратили их, если денег не было –  совершенно не переживали. Культа из них  мы не делали, и, мне кажется, абсолютно правильно. Ведь главное в жизни не деньги, главное просто жить и  уметь радоваться каждому дню, а если не в силах изменить обстоятельства, нужно просто изменить свое отношение к ним.

     Я лично всю свою сознательную жизнь стараюсь следовать принципу, который проповедовал великий русский полководец А.В. Суворов, известный не только полководческими талантами, но и своим безграничным аскетизмом: «Будь чистосердечен с друзьями своими, умерен в своих нуждах и бескорыстен в поступках». И это абсолютно правильно, ведь человек есть не что иное, как ряд его поступков, и именно по поступкам судят о человеке.

     И мне до сих пор не понятно, как можно судить о человеке, исходя из суммы имеющихся у него денег. Для меня человек в первую очередь это его поведение, его поступки. Они остаются в памяти людской, а не количество имеющихся у кого-то красных, зеленых или голубых денежных знаков. Я прекрасно понимаю, что без денег выжить современный человек практически не сможет, но стремиться изо всех сил заработать их, как можно больше, вообще по-моему просто бред.

     Ведь мы пришли в этот мир голыми и уйдем из него такими же, а все что «нажито непосильным трудом» с собой после смерти не возьмешь, все добро останется и со временем точно так же превратится в тлен. Нетленной останется только память о человеке, если он достоин того, чтобы его помнили.

     Ну ладно, что-то меня потянуло на слегка мрачноватую философию. Лучше вспомнить фразу, часто употребляемую Серегой Алексеевым в те времена: «Вернемся к нашим баранам».

     В день нашего отъезда из села за Олей Горелик в совхоз приехал на машине старший брат и увез ее в Москву, а с ней вместе уехали Наташа Хейфец и Ольга Гусева. Поскольку этот же брат привез в Печерники Татьяну Скакову в начале наших сельхозработ, после применения метода дедукции невольно в голову стали приходить разные мысли. Из них явственно следовало, что свои необъяснимо частые визиты к нам в этом году он совершал из каких-то личных побуждений.

     После недолгих размышлений была установлена и причина этих побуждений – Оля Гусева. Бедный Витя Шевков, его надежды завоевать сердце Оли Гусевой, кажется, рухнули окончательно и рухнули именно в Печерниках. Оля девочка практичная и, выбирая между Шевковым и Гореликом, конечно, предпочтет вполне обеспеченного Горелика, имеющего собственную квартиру, машину и роскошную по тем временам дачу. Мне кажется, что и сам Витя все это понял и принял к сведению, хотя, молодец, даже вида не подал, что эта проблема его волнует.

     За всеми остальными приехали два небольших автобуса, заказанных нашим институтским руководством, мы дружно в них разместились, и, распрощавшись с изумительно неповторимой и живописной сельской природой, подышав на прощанье чистейшим сельским воздухом, организованно поехали продолжать прерванную учебу в загазованной, каменной и очень пыльной Москве.

     Вот сейчас я вспоминаю прошлое, пытаюсь привести в порядок и оформить эти воспоминания, а меня постоянно мучает одна мысль:  «Для чего это нужно?». И сама себя успокаиваю, говоря: «Это нужно мне, это нужно другим моим однокашникам, потому что кто владеет прошлым, тот владеет настоящим. Кто владеет настоящим, тот владеет будущим».
                                                                      
г. Кишинев, осень 2005 года.