Бажан Лилия Как молоды мы были… (Продолжение 2, ч.1)
Продолжение 2, ч. 1 Глава II
Поездка в Новокузнецк.
И вот, наконец, 3-го июля 1970 года мы заняли места в вагоне, попрощались с провожающими нас родственниками и знакомыми, и отправились в романтическое путешествие практически через весь Советский Союз в необъятные просторы Западной Сибири.
Согласно расписанию наше путешествие должно было продлиться трое суток, в течение которых мы, плавно перемещаясь из одного часового пояса в другой, должны были прибыть в славный город Новокузнецк, крупнейший металлургический центр Кузбасского каменноугольного бассейна, время в котором на четыре часа отличалось от времени московского. Полночь в городе Новокузнецке соответствовала 20.00 по московскому времени. Соответственно из расчета на трое суток пути все и взяли с собой запас продуктов.
Когда мы разместились в вагоне, то оказалось, что в двух последних купе-отсеках расположились 9 девочек, а мальчики оказались в одном купе и на боковых полках. При размещении в купе некоторые наши галантные кавалеры почему–то забыли все свои хорошие манеры. Им не хотелось спать на боковых полках, поэтому они предприняли попытку переселить на боковые полки девочек. Наверное, галантность у ребят появлялась только под воздействием ожидания прививки? Словом все захотели ехать в купе, а на боковых полках не хотел ехать никто.
После небольших, но очень активных разборок, мы распределили места следующим образом: третий от конца вагона отсек заняли: аспирант Рамзан (моментально переименованный в Розочку), два Алексеева и Саша Изотов. С ними на боковых полках Крюков и Дегтярев. Следующий отсек: Тетеря, Рэкса, Фаляно, Коковишка и я. Мест небоковых четыре, поэтому мы каждый день по очереди делали рокировку на нижней боковой полке. Там же, на верхней боковой, расположился Гарик Умаров. В последнем отделении находились Горелик, Гусь, Хейфец и Скакунишка. На боковых полках Шевкуля и Лякишонок. Кислов, Береговский, Петровский и Лавринович расположились на боковых полках ближе к середине вагона.
Сопровождал нас до Новокузнецка аспирант кафедры рентгенографии вышеупомянутый Рамзан, а в Новокузнецк заблаговременно вылетел доцент кафедры теоретической физики Кузьмин Ю. (кличка Кузя) для организации нашей ознакомительной практики на Кузнецком Металлургическом Комбинате и решения вопросов по размещению нас в общежитии комбината и организации нашего досуга.
Поскольку путешествовали мы летом, то, естественно, окна в вагоне были открыты, и мы с интересом обозревали места, по которым проезжали. Лично на меня незабываемое впечатление произвела Волга, которую мы преодолевали в Ульяновске и Казани. Я думаю, что мосты обычно сооружают не в самой широкой части реки, но даже в районе железнодорожного моста ширина Волги производила неизгладимое впечатление. Мне сразу вспомнились слова Гоголя «Редкая птица долетит до середины Днепра…». Что там широкий Днепр и птица, которая не может долететь до его середины. Я не один раз пересекала его в разных местах – в Киеве, Днепропетровске, но даже Днепр не выдерживает никакого сравнения с красавицей Волгой.
Так мы ехали себе спокойненько и, на исходе вторых суток нашего пути, доехали до необыкновенно красивых Уральских гор, где и произошло одно из самых непредвиденных событий, повлиявшее на наше путешествие и наложившее неизгладимый отпечаток на всю нашу последующую практику.
В районе 22.00, на вторые сутки пути, поезд прибыл на станцию Чишмы (примерно в 40 км от Уфы) и остановился там согласно расписанию. Постоял минут 15 и только собрался оправиться дальше (по станционному радио объявили посадку, и мы дружно заняли места в вагоне), как отправление состава внезапно отменили, и пришлось нам простоять на этой станции почти сутки.
Наш Рамзан замучился бегать по станции, пытаясь выяснить причину вынужденной столь длительной задержки поезда. Удалось ему только узнать, что под Уфой во время прохождения поезда через реку, железнодорожный мост внезапно разрушился по непонятной причине. Вагоны, следовавшие по мосту, рухнули в речку, а наш поезд, который должен был следовать за ним, чуть было не проделал то же самое. Спасло нас только несколько минут непредвиденной задержки с отправлением поезда на станции Чишмы. Если бы не эта случайная задержка, наш состав вполне мог последовать за тем, что неожиданно рухнул с разрушившегося моста.
Постояли мы, постояли и, после 22-х часов ожидания, в конце концо, поехали, но поехали как–то очень странно, потому что поехали мы прямо в противоположную сторону. Опять прибыли в Ульяновск, из Ульяновска проследовали в Казань, из Казани поехали в Свердловск, потом в Челябинск, объехали Уфу чуть севернее и, наконец, выехали на Западно-Сибирскую низменность. Вот и получилось, что при поездке из Москвы в Новокузнецк наш состав умудрился трижды пересечь Волгу.
Когда мы ехали по Уралу, я не отрывала взгляда от окна. Уральские горы своей монументальной красотой и живописностью произвели на меня неизгладимое впечатление. Я вообще никогда в своей жизни не видела некрасивых гор, но самыми красивыми, на мой взгляд, оказались именно Уральские горы. Мне кажется, что особенная, неповторимая красота Урала связана с тем, что в отличие от остальных гор: Кавказа или, допустим, Карпат, Уральские горы – старые, и, как следствие, более разрушены ветрами, эрозией и временем.
А это как раз и придает горам неописуемое своеобразие, красоту и неповторимость. Поезд наш, пересекая их, постоянно нырял в длинные туннели и, к тому же, так сильно изгибался и извивался в ущельях, что, высунувшись из окна нашего купе, можно было видеть в отдалении хвостовые вагоны нашего состава.
Там же, на Урале нас поджидало еще несколько сюрпризов. В Челябинске к нашему составу подцепили не тепловоз, а паровоз и часть пути по Уралу мы проделали на этой древней тяге. А я думала, что к тому времени паровозы остались только в музеях, да в виде памятников. Паровоз тянул нас по Уралу, дым валил из трубы густыми клубами, а вместе с дымом вылетала сажа, садившаяся на нас, на нашу одежду и на наши постели, превращая всех в трубочистов.
Второй сюрприз поджидал нас, когда состав, извиваясь между гор, медленно полз по ущелью. Рядом с железнодорожным полотном мы увидели красивый, не очень высокий столб, на котором было написано с одной стороны - Европа, а с другой стороны – Азия. Это означало, что наше путешествие по Европе закончилось, и продолжение пути будет уже в Азии, а столб олицетворял собой границу, разделяющую континент на две части света: Европу и Азию.
Сюрпризы, сопровождающие нас, на этом не завершились. В связи с более длительным путешествием, чем было запланировано, подошли к концу взятые с собой из дома продукты, а те, что не закончились, попросту испортились. Поезд наш, шедший совсем по другой дороге и явно не по графику, на станциях практически не останавливался, а стоял только на разъездах.
На станциях он стоял на каких-то запасных путях, заправляли его только водой, и он быстрым темпом двигался дальше. Следовательно, купить хоть какие-нибудь продукты мы тоже не имели никакой возможности, а в вагоне - ресторане готовили только борщ из консервированных концентратов, да еще жарили яичницу. Остальные продукты там просто закончились, потому что никто не рассчитывал на столь длительное путешествие, а поскольку поезд шел почти без остановок, то и они тоже не имели возможности пополнить свои давно растаявшие, ставшие скудными запасы.
Еще большие неудобства нам доставляло отсутствие возможности помыться, так как тела наши под воздействием пыпи, а потом и паровозного дыма покрылись слоем сажи и копоти. Несколько суток мы терпели, а когда выяснилось, что путешествию нашему конца не видно и продлится оно неопределенно долго, перешли к решительным действиям. Мы, естественно, нашли выход из создавшегося положения: начали по очереди брать у проводников большой эмалированный чайник, наполняли его теплой водой и бегали с ним в туалет, чтобы хоть немного привести себя в порядок.
Досаждало нам и вынужденное безделье. Взятые с собой в дорогу книги были быстро прочитаны, карты тоже быстро надоели, хотя за время пути мы умудрились освоить очень много различных карточных игр. Самым крупным знатоком карточных игр, как ни странно, оказался Сергей Лавринович. Он стал самым главным нашим консультантом по игре в покер и обучил этой игре всех желающих. В покер мы играли по-крупному, блефовали вовсю, но играли, конечно, не на деньги, а на спички, потому что без валюты, даже спичечной, в покер играть нет никакого смысла.
Во что мы только не играли в поезде. Очень нравилась нам интеллектуальная игра «да-нет». В нее мы играли самозабвенно, разделившись на две группы. Одна группа задумывает какую-нибудь известную личность, а другая, задавая вопросы, на которые можно отвечать только да или нет, пытается отгадать, какую именно личность загадал противник.
Апофеозом нашего увлечения стало игра, когда одна группа участников задумала половину известной скульптуры Мухиной «Рабочий и колхозница». Пытаясь отгадать загадку, вторая группа участников зашла в тупик, а, узнав, что было задумано на самом деле, переругалась с хитроумным противником, так как согласно правилам игры неодушевленные предметы нельзя было загадывать.
Вынужденное безделье, конечно, действовало нам на нервы, но можете представить себе, каково было ехать в поезде детям. А их было в вагоне очень много. Они точно также страдали и мучились, как и мы, и старались точно также разнообразить свою жизнь в вагоне. Особенно преуспел в этом один маленький, но очень шустрый мальчик, который постоянно бегал мимо нас в тамбур и из тамбура.
После того, как он несколько раз подряд наступил на ногу Коковишке, даже ее непробиваемое прибалтийское спокойствие и выдержка внезапно лопнули, и она сказала, что с этим пацаном срочно необходимо что-то сделать, иначе он всех нас доведет до ручки, мелькая в глазах через каждые пять минут и наступая всем подряд на ноги.
Поэтому, когда он в очередной раз попытался пролететь в тамбур мимо нашего коллектива, отдавив в очередной раз чью-то неосторожно выставленную в проход ногу, я крепко схватила его за руку и сказала, что если он еще раз пробежит мимо, то я просто--напросто съем его, потому что есть мне больше нечего, а он своей беготней надоел мне до смерти.
Ольга сразу же поддакнула, что маленькие дети мое самое любимое блюдо, и я в основном только ими и питаюсь. Наши ребята моментально включились в игру и подхватили мою инициативу, пугая ребенка отрезанными и зажаренными ножками и ручками. Бедный ребенок от страха сначала посинел, а потом позеленел, вырвался из моих рук и пулей помчался к родителям жаловаться.
Через некоторое время на разведку вместе с мальцом отправилась его мама. Увидев ее приближение, наша группа дружно посоветовала мне скрыться в туалете, что я и сделала. Мама, не найдя меня, заняла возле туалета выжидательную позицию. Увидев это, Рэкса залезла на верхнюю полку последнего отсека и через открытое окно докладывала мне обо всех перемещениях разъяренной мамаши и советовала ни в коем случае не покидать туалет.
Но даже после продолжительного ожидания мамаша не хотела сдавать свои позиции, а уставшую Рэксу на полке сменил Вибрион. Он подтвердил, что из туалета мне пока лучше не выходить, потому что мамаша свирепеет прямо на глазах, а если я проголодалась, то в случае крайней необходимости он готов через открытое окно передавать мне прямо в туалет продукты, чтобы я могла своевременно подкрепить свои силы.
В конце концов, не дождавшись меня и ничего не добившись, мамаша вынуждена была сдаться и уйти на свое место. Но зато мы своего добились: частота и скорость перемещения по вагону слишком активного отпрыска явно уменьшилась, а меня он старался обходить десятой дорогой. Но перед самым приездом в Новокузнецк я снова отловила его, и, увидев перепуганную насмерть физиономию ребенка, не стала больше пугать, а просто на прощанье угостила конфетами. Бедный ребенок удивился, взял конфеты с испугом, как гремучую змею, и, недоумевая, убежал к маме.
Непредвиденно длинное путешествие измучило нас, хотя мы старались развлечь себя как только могли – пели песни под аккомпанемент наших гитаристов Сереги Алексеева и Александра Изотова, чем очень часто мешали отдыхать всем остальным пассажирам. Когда мы очень досаждали окружающим, они отыскивали Розочку и начинали жаловаться, но толку от этих жалоб все равно не было, мы Розочку не слушали, вернее, слушали, но не подчинялись.
Иногда наши гитаристы шли нам навстречу и устраивали концерт по заявкам. Это означало, что каждому слушателю предоставлялось право заказать одну песню и поучаствовать в ее коллективном исполнении, что мы с удовольствием всегда выполняли. А хитроумный Женечка Крюков, когда до него доходила очередь заявить песню, глубокомысленно говорил: «Вы можете со мной не согласиться, но я заказываю всю «Вертикаль». Но естественно все с ним соглашались и дружно помогали нашим музыкантам исполнять все песни подряд из полюбившегося фильма.
Исполняли мы под гитару песни разных авторов. У каждого нашего гитариста были свои любимые композиторы. Серега Алексеев предпочитал Булата Окуджаву, а Саша Изотов (Вибрион), отдавал предпочтение Юрию Визбору, Городницкому и Кукину. Но все: и наши гитаристы, и певцы, и слушатели обожали песни В. Высоцкого. Это не было данью моде, вовсе нет. Просто его песни соответствовали нашему мироощущению, нашим интересам и были проникнуты духом коллективизма и товарищеской взаимопомощи, словом всеми теми понятиями, на которых мы были воспитаны и которые ценили в то время больше всего на свете.
Манера игры на гитаре у каждого гитариста тоже была своя неповторимая. У Саши Изотова чувствовалась профессиональная музыкальная подготовка, а Серега, как сам он любил подчеркнуть, был просто самоучка, но на слух играл и выводил мелодию просто замечательно. Серега, слова исполняемых песен знал наизусть и практически никогда не ошибался, а Саша записывал слова песен в блокнотики и, исполняя песню, постоянно сверялся с записанным текстом.
Гитаристам подпевали обычно все желающие, но лучше всего это получалось у Рэксы, и она моментально выбилась в солистки, тем более, что у нее был очень хороший слух и голос, да и наличие музыкального образования несомненно сыграло свою роль, поэтому со временем у нас образовалось отлично спетое трио. Слушая в их исполнении авторские песни, (да и не только авторские) я, лично, получала море удовольствия. Поэтому стоило только зазвучать гитаре, по вагону проносился громкий клич: «Все сюда, будем песни петь» и большинство бросало все свои дела и устремлялось поближе к гитаристам и солистам.
Но пение, естественно, не могло надолго отвлечь и развлечь нас, поэтому, как только поезд останавливался на разъезде, ожидая встречного, мы высыпали из вагона и начинали бегать и прыгать, играть в футбол и в волейбол, чтобы хоть чуть-чуть развлечься и размяться. Бедный Розочка постоянно пересчитывал нас, так как очень боялся, что кто-нибудь отстанет от поезда, а ему придется отвечать за нас. Один раз он даже был вынужден сорвать стоп-кран, потому что кто-то из наших явно не успевал добежать до тронувшегося и начавшего набирать скорость поезда.
Конечно, Розочке было не сладко, потому что он нес ответственность за всех нас, а мы совершенно не желали считаться с тем, что он за нас отвечает. Но, как выяснилось впоследствии, хуже всех было Кузе. Когда наш поезд не прибыл по расписанию, на железнодорожной станции г. Новокузнецка ему вежливо сообщили, что встречать поезд не имеет никакого смысла, потому что наш состав под Уфой рухнул с моста в реку, а наши трупы уже отправлены в Москву на опознание.
Бедный Кузя с горя и расстройства чуть не поседел, но к счастью очень быстро выяснилось, что состав действительно рухнул в реку, но это был совсем не наш состав. Правда, где находится наш состав, руководству железнодорожной станции Новокузнецк было абсолютно неизвестно, так как на бескрайних просторах советских железных дорог поезд просто-напросто потеряли (как его могли потерять, осталось невыясненным, ведь согласно информации начальника нашего поезда, на каждой станции они давали телеграммы о времени своего прибытия и убытия).
Потом, уже спустя сутки, Кузя выяснил, что состав найден и следует в Новокузнецк обходными путями, но точное время прибытия никому не известно, потому что поезд идет вне всяких графиков и расписаний. Расстроенный и измученный неопределенностью Кузя, забыв про еду и сон, с интервалом в 2-3 часа отмечался на железнодорожной станции, но поскольку ничего толкового ему не говорили, он вынужден был регулярно встречать все московские поезда по очереди.
Сначала он встретил поезд, вышедший через двое суток после нашего отъезда из Москвы – его своевременно завернули сразу на Казань. Потом прибыл тот, что вышел через сутки после нас, и только после всех, на исходе шестых суток пути около 6.30 утра, наш состав, вынырнув из глубокого небытия и полной неизвестности, к безудержной радости всех пассажиров и большинства встречающих прибыл, наконец, к месту назначения – в город Новокузнецк.
Когда мы вышли на перрон, нас почему-то никто не встретил и мы, изрядно голодные, не раздумывая над причинами такой невежливости, оставив вещи в центре привокзальной площади на попечение Розочки, отправились на поиски ближайшей столовой, чтобы позавтракать. Войдя в столовую около семи утра и, увидев местное изобилие блюд, мы начали набирать на подносы еду. Особенно преуспели в этом Рэкса и Мила Фаляно.
Увидев на их подносах гору продуктов бедная кассирша жалобно спросила: «Деточки, откуда ж вы приехали, такие голодные?». На что Мила с Рэксой хором гордо ответили: «Из Москвы». Кузя появился позже, когда мы уже завершали свой первый новокузнецкий завтрак, и объяснил свое опоздание тем, что ему на станции назвали более позднее время нашего прибытия.
Короче, наш переезд Москва-Новокузнецк завершился относительно благополучно, правда, в пути мы были не трое суток, а целых шесть, но это даже в какой-то степени нам понравилось. Кузя, я думаю, был единственный, кому наше затянувшееся путешествие нарушило все планы.
Нас рассели в общежитиях – девочек поселили в одно общежитие, а мальчиков в другое. В мужском общежитии комнаты были на двоих, а в женском на троих человек. Общежития находились друг от друга на расстоянии нескольких трамвайных остановок, но нас это не смущало и абсолютно не мешало нашему общению. Даже добавило немного экзотики в наши взаимоотношения. В случае необходимости мы на трамвае быстро переезжали из одного общежития в другое.
Девочки по комнатам расселились следующим образом: в одной комнате - Оля Горелик, Наташа Хейфец и Скакова Татьяна; в другой Тетеря, Рэкса и Фаляно; в третьей я, Коковишка и Гусь. Но Оля Гусева сразу же захотела в комнату к Оле Горелик и, не долго думая, взяла и перетащила от нас туда свою кровать.
Таким образом, мы с Коковишкой остались вдвоем в огромной комнате – примерно около 20 м?, с двумя встроенными шкафами. В эти шкафы мы с Ольгой залезали, когда нам было нужно переодеться, так как напротив наших окон располагались окна мужского общежития, из которого территория наших комнат была видна, как на ладони, особенно если учесть, что почти каждое «мужское» окно прицеливалось на наши окна биноклями и подзорными трубами.
Вот мы и распределились по комнатам по системе 4-3-2. Я думаю, что нам с Коковишкой повезло больше всех: в комнате всего двое, места много, поэтому у нас и проходили все общественные мероприятия нашей группы, нуждавшиеся в закрытом помещении. Поскольку общежитие было женским, в нем царила своеобразная свобода нравов. Например, Тетеря постоянно разгуливала по комнате в полупрозрачном, сильно декольтированном пеньюаре.
Мы на это особого внимания не обращали, но однажды в комнату к Тетере вслед за мной без стука залетел АБ. Увидел полуобнаженную Тетерю в роскошном пеньюаре и замер, не в силах шагнуть или вымолвить хоть одно слово. Нас вид остолбеневшего при виде Тетери АБ позабавил и рассмешил. Но зато это зрелище произвело на него настолько неизгладимое впечатление, что его чисто дружеские отношения с Тетерей с того момента переросли в нечто более сильное, чем просто дружба.
Проблему питания мы с Ольгой для себя решили довольно просто: завтракали мы в общежитии, а обедали и ужинали в столовых, в тех местах, куда нас закидывала практика, судьба и наша бьющая через край энергия. По поводу завтрака мы сначала никак не могли договориться, потому что Ольга предпочитала на завтрак пить сок, а я его терпеть не могла и настаивала на приобретении на завтрак кефира.
В конце концов, мы договорились покупать на завтрак булочки и сладкий кефир, в изобилии продававшийся в магазинах Новокузнецка. Кефир Коковишка не очень любила, но уступила мне после того, как я объяснила, что кефир намного полезнее для молодого растущего организма, чем непонятно из каких фруктов сделанный сок.
Каждое утро, после завтрака, мы встречались у фонтана возле Дворца культуры металлургов, расположенного рядом с нашим общежитием, и под чутким руководством Кузи, отправлялись на практику в различные цеха КМК последовательно, следуя по технологической цепочке превращения руды в металлопрокат. Словом, почти все организационные вопросы уже вроде бы окончательно урегулированы, осталось только претворить в жизнь то, ради чего мы и прибыли в столь замечательный город Новокузнецк, но…вновь вмешался его величество Случай и подпортил все столь замечательно продуманные Кузины планы.
Кроме проблемы питания, по утрам очень остро стояла у нас проблема вставания. Сказалась разница во времени. Когда в Новокузнецке полночь, в Москве 20.00. Детское время, и просто невозможно заставить себя лечь спать в это время, но вставать мы были вынуждены по Новокузнецкому времени, а если ляжешь в два часа ночи, то проснуться в восемь утра очень сложно. Поскольку вставать рано утром мне было легче всех, пришлось взять на себя роль будильника. Каждое утро я просыпалась, умывалась и отправлялась по комнатам будить девочек.
Просыпаться по утрам было катастрофически трудно практически всем, но хронически не могли заставить себя расстаться с кроватью Наташа Хейфец и Мила Фаляно, поэтому именно они систематически опаздывали на встречи у фонтана и этим страшно нервировали Кузю.
Кузя, ожидающий нас у фонтана по утрам, даже не сомневался, что последними будут Наташа или Мила. Весь вопрос был в том, насколько они опоздают, и кто же все-таки окажется последним? Он даже регулярно напевал, когда они появлялись на противоположной стороне улицы: «Ох, рано, встает Фаляно». И этот напев на мотив мелодии из популярного мультфильма «Бременские музыканты» стал своеобразным утренним гимном на весь период нашей новокузнецкой практики.
Меня в Новокузнецке мучил вопрос, что же мне делать с большой суммой денег на обратные билеты, доверенные мне Шевкулей (около восьмисот рублей, что по тем временам для большинства из нас всех было огромной суммой), оставлять их в общежитии рискованно, носить с собой еще более рискованно. Но с этим вопросом мне помог разобраться никто иной, как Гарик.
Чтобы не держать эти деньги в общежитии, он предложил положить их на книжку, а потом перед приобретением билетов снять их с книжки, а книжку просто ликвидировать. Я последовала мудрому совету Гарика Умарова, и на одну проблему у меня сразу же стало меньше.
Следующей проблемой, с которой столкнулись практически все в Новокузнецке, за редким исключением, оказалось неумение экономно расходовать деньги. Большинство мальчишек потратили свои деньги еще по дороге в Новокузнецк, поэтому по прибытию в город вынуждены были отбивать родителям телеграммы со следующим содержанием: «Все в порядке, срочно шлите деньги».
А Женечка Крюков, которому мама дала денег в надежде, что он именно в Новокузнецке сможет, наконец, купить столь необходимый в хозяйстве пылесос, который она безуспешно пыталась приобрести в Москве, чтобы оправдать свои непредвиденные расходы, отправил домой телеграмму несколько иного содержания: «Пылесосов нет, купил валенки».
Хотелось бы мне увидеть лицо его мамы, когда она читала эту телеграмму. Поэтому все вынуждены были срочно научиться, как–то экономить и выкручиваться из создавшегося положения. Вот тут опять таки нас выручила постоянная студенческая наблюдательность, смекалка, сообразительность и находчивость. Да, действительно этого нам занимать никогда не приходилось.
Дело в том, что в здании нашего общежития располагалась общепитовская столовая с очень заманчивой рекламой на окнах: «С погляденья сыт не будешь». Поэтому все мы, прельстившись этой рекламой, и не имея возможности готовить в общежитии, ходили в столовую (чаще всего завтракать и ужинать).
Там была очень своеобразная система обслуживания клиентов, по-видимому руководители новокузнецкого общепита были ярыми борцами за чистоту и гигиену, поэтому после того, как посетитель набирал себе поднос с блюдами, ему касса выбивала чек, но деньги не брала (очевидно, заботясь о чистоте наших рук), а потом этот чек надо было предъявить на выходе из зала и там же оплатить.
Наши ребята, больше всех страдавшие от безденежья, так как почти все растратили за первые шесть дней пути, решили воспользоваться этой оплошностью администрации столовой. Они стали регулярно питаться в столовой и при этом сначала набирали полный поднос разнообразных блюд, получали чек и спокойно прятали в карман, а перед выходом из столовой проходили повторно с ограниченным набором блюд и расплачивались, естественно, за меньшую сумму.
Но в столовой тоже были не лыком шиты и, когда стали обнаруживать регулярные недостачи, вычислили возможную причину, очень быстро изменили порядок оплаты и тем самым заставили наших неимущих напрячь извилины, чтобы найти выход из сложившейся ситуации и быстренько изменить тактику. Они продолжали набирать полные подносы, но старались до кассы проглотить большую часть блюд, пряча пустые тарелки одну под другой, и продолжали платить меньше, чем фактически съедали.
С понедельника по пятницу мы были большую часть дня заняты на комбинате, слушая лекции и посещая цеха. Посещение цехов и различных подразделений КМК влекло за собой посещение соответствующих столовых, потому что обедать все равно нужно, а чтобы не бегать по огромному комбинату, мы обедали там, где нас заставал обеденный перерыв.
Поэтому вольно или невольно мы имели возможность оценить уровень новокузнецкого общепита. Естественно, что результатом сравнения стала своеобразная оценка качества приготовления пищи в рабочих столовых. В моем личном рейтинге на первое место вышла столовая агломерационной фабрики. Качество приготовления пищи там было намного выше. На второе место вышла столовая коксохимического производства. Хуже всего, на мой взгляд, кормили почему-то в столовой мартеновского цеха.
Но самая главная проблема всех заводских столовых (с нашей точки зрения) заключалась в том, что там практически не было на раздаче блюд из натурального мяса, все вторые блюда были приготовлены в основном из рубленого мяса, а по четвергам даже из рубленого мяса ничего не было, а предлагались только рыбные блюда. За месяц пребывания в Новокузнецке даже в продаже мяса мы не увидели ни разу.
И только буквально накануне отъезда нам удалось обнаружить одно небольшое, но очень симпатичное и вполне приличное кафе, где подавали блюда из натурального мяса, и там мы, наконец, отвели душу, соскучившуюся по нормально приготовленной пище. Плохо было только одно – слишком поздно мы его обнаружили – до отъезда оставалось всего два дня. Самое интересное, что кафе это находилось в нескольких шагах от женского общежития, но мы просто никогда не ходили в ту сторону.
По вечерам после практики мы развлекались, как могли, собираясь то в одном общежитии, то в другом (чаще всего в женском), пели песни под гитару, играли в бадминтон, волейбол или в футбол, а в выходные дни отправлялись организованно на экскурсии в местные парки культуры и отдыха, а точнее в места культурного отдыха жителей, загорая и купаясь в прудах, озерах и речке Томи.
Не остался обойден нашим вниманием и городской пляж, на котором мы регулярно бывали в будние дни после завершения посещения цехов комбината. Томь речка горная с очень быстрым течением и руслом, усеянным камнями, по которым ходить босиком было невообразимо неприятно. Такие же камни покрывали на пляже (и не только на пляже) берега реки, но это не мешало нам загорать, лежа на этом весьма неудобном, твердом и каменистом ложе.
Мы даже придумали одно очень своеобразное развлечение: кто-то один ложился на берег реки, а остальные засыпали его полностью камнями (так обычно развлекаются на морских песчаных пляжах). Засыпанный камнями сначала лежал, изображая труп, а потом с диким визгом внезапно вскакивал, рассыпая груду заваливших его камней в разные стороны.
Мальчики наши придумали для себя другое развлечение: взяв в руки каменюки потяжелее, они становились в эффектные позы, демонстрируя свои фигуры и мускулы (так современные культуристы демонстрируют свои тела на соревнованиях). Это называлось у них изображать амбалов. Для амбалов они были явно мелковаты и худосочны, но мы старались тактично не говорить им об этом.
Однажды на городском пляже мы совершенно случайно заметили Кузю, который очень культурно проводил свой досуг в сопровождении незнакомки. Увидев его в компании с женщиной, мы сразу же решили сфотографировать эту парочку, используя наш малозаметный шпионский фотоаппарат. Однако, учитывая несовершенство нашей фототехники, попытались незаметно подкрасться как можно ближе и только потом сфотографировать их.
Подкрались мы максимально близко, причем старались сделать все возможно незаметнее, сфотографировали их, но, к сожалению, из нашей затеи ничего путного не вышло. Фотографии оказались слишком мелкие, на них практически ничего нельзя было рассмотреть и, естественно, по этой причине их нельзя было использовать как вещественное доказательство.
Для культурного отдыха кроме пищи духовной необходима и пища телесная, о которой нужно было заботиться заранее, что в условиях Новокузнецка сделать было совсем непросто. Мы заранее закупали колбасу, картошку, помидоры, рыбные консервы и даже приобрели большое ведро для варки картошки и приготовления чая.
Колбасу мы ели не в сыром виде, а обжаривали ее предварительно на палочках наподобие шашлыков. Блюдо это оказалось изумительным и настолько вкусным, что с тех пор наша группа в дальнейшем всегда и во всех походах готовила такие своеобразные шашлыки из колбасы (приобретая колбасу копченую, так как шашлык из нее получается намного вкуснее, чем из вареной).
Основной целью ознакомительной практики было наше знакомство с современным металлургическим производством, а также со всеми технологическими операциями, сопровождающими процесс производства металлопроката. Для этого нас поэтапно провели по всем подразделениям КМК, входящим в технологическую цепочку, начиная от агломерационной фабрики и заканчивая цехами, выпускающими листовой и сортовой металлопрокат.
Кузя из каких-то только ему известных соображений очень хотел отвести нас в цех, выпускающий кровати, такой цех оказывается тоже был на комбинате. Он прожужжал нам все уши с этими кроватями, но почему-то у него это не получилось и в кроватный цех нам попасть не удалось.
Мы видели процесс обогащения руды, спекания агломерата, изготовления кокса, выплавки чугуна в домнах и стали в мартенах, побывали в миксерном и сталеразливочном отделениях, увидели электросталеплавильный цех для выплавки высококачественной стали с огромными печами электро-дугового переплава.
В сталепрокатном цехе наблюдали за работой блюминга и слябинга, а также видели в цехе сортового проката процесс изготовления двутавровых балок. Посетили мы также Центральную заводскую лабораторию, где нам показали оборудование для контроля химсостава, механических и физических свойств металла и еще очень много интересного.
В миксерном отделении произошло одно замечательное происшествие, легшее в основу других очень важных событий. Дело в том, что миксер – это огромный термостат, в который сливается передельный чугун, выплавленный в разных доменных печах. Этот термостат позволяет решить сразу несколько проблем: усредняет химсостав чугуна и позволяет поддерживать массу чугуна в расплавленном состоянии. Поддержание постоянной температуры расплава требует меньших энергетических затрат, чем последующее расплавление чугунных слитков.
В миксерное отделение мы пришли во второй половине рабочего дня уже достаточно уставшие. Увидев у стенки миксера одиноко стоявший стул, девочки решили посидеть на нем все по очереди, пока идет процесс объяснения. Прослушав пространные разъяснения, вышли из миксерного отделения, по дороге зашли еще в несколько подразделений и собрались уходить с комбината, потому что программа дня была завершена. И вдруг Кузя изменился в лице и начал нас лихорадочно пересчитывать по головам. Несколько раз он нас пересчитал, видно цифры в процессе пересчета совпали, и Кузя сник. Одного человека в нашей группе не хватало.
Устроили перекличку и выяснили, что не хватает Тетери. Куда она делась, когда именно от нас отстала и где потерялась, никто не знал. Кузя начал лихорадочно метаться в поисках пропавшей студентки. Вслед за Кузей, начали метаться и мы. Но метания в таких случаях плохо помогают, поэтому мы начали движение в обратную сторону, методично посещая все подразделения, где успели побывать, и внимательно осматривая все, надеясь отыскать пропажу.
Каково же было наше удивление, когда в результате нашего методичного поиска, выразившегося в движении в обратную сторону по собственным следам, обнаружили Тетерю, сидящую на стуле, прислонившуюся к пышущей жаром стенке миксера и мирно спящуюй. И это, невзирая на невыносимую жару, пыль, духоту и несмолкаемый грохот, сопровождавшие нас везде на КМК.
Окончание части 1 следует
г. Кишинев, лето-осень 2005 года.
Разбить на четыре приблизительно равные отрывка первую часть моего сочинения пришлось в силу того, что одна страница сайта не принимает произведение очень большого объема, за что приношу свои извинения, но, к сожалению, по другому не выходило, а урезать текст не очень хотелось.
